Императрица поневоле
Шрифт:
— Как я могу успокоиться, если мою дочь обвинили непонятно в чём, хотя вы знаете её с пелёнок, — возмущалась Лурдэния, — а какой-то человечке, которую и в глаза-то не видели ни разу, всё сошло с рук.
— Дорогая, я же обещала, что мы во всём разберёмся, — пыталась вразумить её собеседница.
«Что-то у меня совсем пропало желание туда идти. Как я могу понравиться твоим родителям, если они уже настроены предвзято?», — мысленно обратилась я к мужу.
«Мама спокойна, а Лурдэния… — последовала небольшая пауза, — она мать Энриэлии, поэтому и возмущается, не стоит обращать на неё внимание».
«Как так? — удивилась я. — Почему тогда эта Лурдэния здесь, если её дочь пыталась опоить тебя приворотным зельем?»
«Всё очень не просто, — нахмурил брови Эл, — они давние друзья — нельзя просто так разрушить то, что создавалось веками».
Видимо, наши шаги были услышаны, потому что разговоры стихли. С трепещущим сердцем я переступила порог эльфийской гостиной. Комната была обставлена мягкой мебелью в зеленоватых оттенках, гардины были ей под стать. Недалеко от тлеющего камина, стояли два глубоких кресла, в которых сидели, с бокалами в руках, две леди. Кто из них мать Энриэлии догадаться не составило труда: дочь была её точной копией.
— Рада вас приветствовать! — с лёгкостью поднявшись с кресла, произнесла моя новоиспечённая родственница, ставя бокал на низкий столик и направляясь к нам, — мы уже стали переживать, что так и не увидим девушку, которую выбрал наш старший сын себе в жёны. Нам было неприятно узнать, что такое значимое для всей семьи событие прошло втайне от нас. Сын, мог бы и предупредить.
— Мог бы, — откликнулся Эл, — но решил, что достаточно того, что об этом знают хранители священной рощи, принявшие Камилию в наш род. Вы с отцом, в последнее время, что-то совсем перестали слышать собственных детей, и принимать наши с Ниэлем объяснения всерьёз.
— Мне кажутся эти объяснения безосновательными, — фыркнула императрица, — просто нелепая шутка твоей подруги детства, не более того.
— Что ж, тогда не удивляйся, дорогая матушка, что некоторые события моей личной жизни обходят вас стороной, — не стал настаивать Элерандиэль, — Лия, милая, позволь представить тебе мою мать — императрицу Элендола леди Арвэлию. Мама, прошу любить и жаловать — моя жена, имперская принцесса из рода тер Деллааронов — Камилия.
— Хм, а мне казалось, что у неё должны быть светлые волосы, — задумчиво произнесла подошедшая леди, внимательно всматриваясь в мои глаза, отчего в голове тут же зашумело, словно в мои мысли пытались проникнуть.
— Ой, о чём ты говоришь, Арвэлия, дорогая, — вклинилась в разговор её подруга, презрительно скривившись, — люди такие непостоянные. Сегодня светлые волосы — завтра тёмные, сегодня один мужчина — через год другой. Кстати, милочка, как поживают твои родители?
— А как поживает ваша дочь? — вопросом на вопрос ответила я.
— Наглая девчонка, — вскочила с кресла Лурдэния, сжав бокал так, что хрупкое стекло треснуло в руках.
— Успокойся, теперь она часть нашей семьи, и, следовательно, держи себя в руках и относись соответствующе, — резко оборвала её вопли императрица, затем, мило улыбнувшись, продолжила, уже обращаясь ко мне. — Но, в чём-то моя несдержанная подруга права, хотелось бы подтверждения тому, что ты из рода Дэллааронов.
Эл, был в ярости и я отчётливо это чувствовала. Сжав его ладонь, чтоб остановить гневную речь, которую он собирался высказать, я, молча, повернулась к эльфийке спиной, демонстрируя символ. Предполагая, что родители Эла будут требовать подтверждения тому, кто я есть на самом деле, специально выбрала платье с открытой спиной и не прогадала.
— Не стоит, — сказал Эл, когда императрица подняла руку, чтоб дотронуться до символа, — вполне достаточно визуального подтверждения. Не думаешь же ты, что даже в этом вопросе я стану тебе врать?
Слова, сказанные Элом, прозвучали чересчур резко, поэтому, повернувшись обратно, я снова взяла его ладонь в свои руки, чтоб хоть немного успокоить, и крепко сжала их. Да, встретили меня здесь не очень-то гостеприимно, но я не хотела, чтоб из-за этого портились отношения с матерью. Её тоже можно было понять: наверняка она просто хочет счастья своему сыну и пытается лишь обезопасить его.
Надменное выражение лица императрицы стало меняться, озаряясь искренней улыбкой.
— Добро пожаловать в семью, девочка, — промолвила она, — я надеялись, что этот день настанет, но не думала, что нам придётся знакомиться вот так. Приношу извинения, за своё поведение. Я немного засомневалась, в свете последних событий, касающихся вашей семьи, но искренне рада, что мои сомнения оказались напрасны.
— Арвэлия, ты же не думаешь, что это правда, — взвизгнула её «подруга», но наткнувшись на осуждающий взгляд императрица, осеклась, — что ж, если это так, то мне, пожалуй, больше здесь делать нечего.
— Что случилось, дорогая? — раздался мужской голос, от которого дрожь прошла по телу, и сердце забилось, словно птичка в клетке.
Побледнев, я попыталась справиться с собой, но страх прочно завладел мною. Покачнувшись на ослабевших ногах, я медленно обернулась к двери, откуда раздался голос. Эл сразу же почувствовал изменения.
«Лия, что с тобой? — раздался в голове его голос».
«Эл, этот голос я не спутаю ни с каким другим, — перед мысленным взором пронеслись сцены моего пленения, — это он, тот самый кто притащил нас с Таной к шаману, его тайный сообщник».
Муж резко обернулся, задвинув меня за спину.
В дверях стояли трое — Ниэль, с радостной улыбкой на лице, и двое эльфов, которых я видела впервые. Один из них, без сомнения был императором: золотой обруч, стягивающий белоснежные волосы, был тому подтверждением, а вот другой…
— Что ж, очередной план, похоже, снова не сработал, — ледяной взгляд, устремлённый на меня, был полон презрения, — придётся воспользоваться запасным.
С этими словами он шагнул Ниэлю за спину и приставил кинжал к его горлу.
Глава 22
Я невольно сделала шаг в сторону двери, где стояли мужчины, в искреннем порыве защитить друга, хоть чем-то помочь ему, но Эл меня остановил, удержав за руку. Да, он конечно же прав, ведь тем самым, я могла бы лишь навредить: слишком опасной оказалась ситуация, но как же непросто было стоять и смотреть на то, что кто-то удерживает Ниэля, угрожая его жизни.