Империя и воля. Догнать самих себя
Шрифт:
Пожелаем же г-ну Белковскому чаще обращаться к творчеству старшего товарища, помочь лондонскому изгнаннику в составлении поэтического сборника и, забросив чернокнижие политалхимического синтеза, наконец, обрести душевное и прочее равновесие.
Да, — и оставьте Президента в покое…
Логика
Путин — это Сталин сегодня.
1. Расчистка политического поля
Стиль Путина таков: тактика идет впереди стратегии, идеи легитимности и законности доминирует над идеей порядка, ни к чему не обязывающая риторика вытесняет признаки идеологического строительства. Количественный лозунг «удвоения ВВП» пока не обрел своей качественной составляющей, а «опричная» власть не обрела себе опоры в виде фундаментальных общественных сил, остающихся пассивными наблюдателями политической драмы.
Чем замечательно начало второго срока правления Путина? Как оно вписывается в контекст обозримых восьми лет его властвования?
Для ответа на этот вопрос нужно соотнести злободневные, текущие события с большими тенденциями путинского правления. Что ни говори, президента нельзя обвинить в непоследовательности. Единственное, в чем его можно пытаться обвинять — это в том, что он не следует каким-то правилам, приписанным ему экспертами извне.
Путинский период истории имеет свою логику, которая не укладывается ни в схему «реставрации» советского наследства, ни в схему продолжения радикальной либерализации. Происходит выработка чего-то третьего, однако, это третье измеряется не столько идеологическими мерками, сколько мерками политической тактики, «расчистки» пути.
Как и Сталин в 20-е годы, Путин в отпущенный ему минимум (два президентских срока) последовательно расчищает поле своего властвования. Это путь к диктатуре, путь к имперскому стилю. Как и Сталин, делает это Путин крайне осторожно, неспешно, дипломатично, и крайне «легитимно» (не нарушая тех формальных правил и рамок, которые сложились в государстве в настоящее время). «Легитимность» политической чистки высшей элиты для Путина очень важна не только потому, что это соответствует его «духу», но и потому, что она служит непроницаемым прикрытием для его стратегии.
Стратегия наличествует, идеология, вероятно, тоже не является отсутствующей — но экспертное сообщество остается за дверью по отношению к этим «эзотерическим» реалиям. Стратегия и идеология обсуждаются в ближнем кругу, они достаточно прагматичны, может быть, даже циничны и не вполне отделены от технологии проведения этой политической линии в формах и рамках существующих правил (конституционности, демократии, экономической свободы). В этой скрытости есть своего рода возрождение позднесоветского стиля управления государством, но если тогда это была напряженная «холодная война» при подмораживании внутри, то теперь это балансирование между многочисленными центрами мировой силы при неуклонной концентрации силы внутри России в одних руках. Нельзя сказать, что стратегия Путина не ясна для иностранных держав или для аналитиков, но она по определению не подлежит официальному провозглашению. В наибольшей же мере она скрыта от собственного народа, который, как это обычно у нас бывает, улавливает самое главное интуитивно, а не рационально [78] .
78
Действительно значимым и знаковым событием последних ста дней стала своеобразная перетряска банков, в результате которой крупные игроки удержались, а некоторые из средних банков утонули. Проще всего (и это вписывается в сценарий «легитимности») списать произошедшее на халатность и неразбериху в правительстве и ЦБ. Анонимные эксперты говорили автору этих строк в конфиденциальных беседах, что по существу в июне-июле 2004 года на рынке капиталов произошли события, сопоставимые с дефолтом 1998 года. Но тогда они ударили по населению России в целом, а теперь они были локализованы и повешены на несколько банков, в том числе и на банки традиционно стабильные. То, что произошел «скрытый дефолт», достаточно очевидно, другое дело, что скрытый дефолт — это уже не дефолт, поскольку он не имеет тех социальных масштабов. Отсюда и благодушный настрой сопоставляющих события 1998 и 2004 гг. экспертов (в опросе «Финансовых известий»). Насколько далеко готовы были идти режиссеры банковской лихорадки, показало время. Волна кризиса, поглотив ряд достаточно крупных кредитных организаций, натолкнулась на кита в лице «Альфа-банка», который своей жесткой и агрессивной политикой в отношении вкладчиков по сути дела сдержал разрастание лихорадки.
Стиль Путина действительно парадигматически близок стилю КГБ а также его более ранних прототипов: НКВД и особенно «опричнины» Ивана Грозного. Внутри «земщины» никто не знает, чего ждать от «опричников» в данный момент, но все в общем-то знают, чего следует ждать от них вообще, в большой временной перспективе. Поэтому аналитики соревнуются в предсказаниях, каким именно образом пойдет дальше «антиолигархическая кампания», что задумали «силовики» и т. д. Наиболее известный анализ был представлен после президентских выборов британской службой Russian Axis, предрекшей скорое наступление Путина на «Альфу», «Интеррос» и «Русский алюминий». Другие эксперты возразили, что позиции «Альфы» сегодня крепки как никогда.
2. Прирастание власти
Прямые аналогии со сталинской расчисткой поля для единоличной власти работают не так уж и плохо, как это может показаться на первый взгляд. В целом политический стиль вождя, идущего к империи, может быть обозначен как «выдавливание» противников. По мнению Сталина, Иван Грозный был недостаточно последовательным и не довел до конца «расчистку» элиты. Путин не эксцентричен, а последователен, и в этом смысле он близок Сталину.
Сталин стал генеральным секретарем партии в 1921 году, при живом еще Ленине и при кульминации «внутрипартийной демократии». Уже в этот момент обозначилась «левая оппозиция» Троцкого, но сместить Троцкого с руководящего поста Сталину удалось лишь после смерти вождя. Тогда, в 1924 году, фигура Сталина становится достаточно весомой, чтобы говорить о новом центре политической силы, призванном заполнить харизматический вакуум после смерти Ленина.
Сталин был вынужден долгое время мириться с Троцким в политбюро, а из СССР выслал его лишь в 1928 году. Весь этот долгий период (почти 5 лет) Троцкий не переставал баламутить партийные массы и интриговать против нового центра государственной власти, складывающегося вокруг Сталина. Очевидно, что этой фигуре аналогичен главный олигарх ельцинского времени Борис Березовский. Путину удалось разделаться с Березовским и вытеснить его из российской политики более решительно, чем в свое время удалось это Сталину в отношении Троцкого.
В 1925 году Сталин повел наступление против «новой оппозиции» Зиновьева и Каменева, в разоблачении которой большую роль играли уже службы ЧК. Выдавливание из власти Троцкого, Зиновьева и Каменева означало для Сталина признание своей однозначно лидерской функции в партии, которую он метафорически предложил называть «генеральной линией». Этому процессу аналогичен процесс выдавливания сначала из экономики, а затем и уголовное преследование Гусинского и Березовского, вынужденных просить политического убежища в Израиле и Англии.
Сворачиванию внутрипартийной демократии при Сталине аналогична трансформация парламентских институтов при Путине: региональные власти возвращаются в русло прямого подчинения центру через полпредов и через обновленный Совет Федерации, партии и фракции эффективно контролируются администрацией президента, которая кладет конец ельцинской эпохе экспериментального партстроительства.
События 2003 года напоминают разгром «правого уклона» в ВКП(б). В 1928 году Сталин разоблачает ересь бухаринско-рыковской оппозиции, а в 1929 году выводит главных ересиархов из состава руководства. В 2003 году Путин наносит удар по последнему оплоту либеральной оппозиции: разворачивается кампания против Ходорковского и в непосредственной связи с нею объявляется отставка Волошина, этого символа «старой ельцинской гвардии» в руководстве России. В 2004 году отставкой Касьянова Путин подводит черту под эпохой целенаправленного выдавливания своих противников из власти.