Империя Инферно. Несущие Свет
Шрифт:
Ледяные волны не пронзили его тело тысячами игл, а просто приняли в свои толщи и накрыли плотным чёрным одеялом.
Глава 4 «Неправильный жрец»
Руслан не думал, что с ним произошло, где он, и как здесь очутился. Просто сидел и ждал, пока перед глазами рассеется тьма и явит взору покрытые мхом каменные стены. Атмосфера первобытности быстро привела в чувства, и Руслан принялся осматривать место, где ему угораздило проснуться.
Это была небольшая пещера, точнее, её коридор, упирающийся в полукруглый как месяц тупик. Вместо выхода отсюда
Обширная чёрная пустота странным образом внушала первобытный страх, и граф не мог избавиться от какой-то детской боязни, что оттуда на него смотрит ужасный монстр.
Руслан долго пытался вырвать из памяти события минувшего вечера и понять, как оказался в этой жуткой пещере. Что с ним произошло? Фонарь со скамьёй посреди пустыря, некий маркиз, – божественный демон?! – волки, визжащие твари, похожие на беззубые черепа призраков.
Что это – пьяные галлюцинации? Белая горячка? Уже сталкивался, но после просыпался дома или у Гайдарова. Да, бывали случаи пробуждения на скамье беседки, в конюшне, на медвежьей шкуре перед камином, ещё и не в самом пристойном виде. Светские рауты неоднократно заканчивались для него в курительной комнате, в чьей-то спальне и даже за столом, но в обществе это обычное дело. Кого этим удивишь? А вот в дикой пещере просыпаться как-то ещё не приходилось.
Граф взял в руку свой треклятый крест. Камень как камень. Тёплый от его тела, шершаватый, верхушка плавно сливается с цепочкой, и невозможно понять, где заканчивается камень и начинается серебро. Высеченная на нём женщина была как живая. Тончайшие изгибы, чёткие черты страдальческого лица, миниатюрные пальцы. Как такое можно сделать человеческими руками? Почему распята именно женщина, и чем она заслужила столь мучительную казнь, которую отменили много веков назад? Этот предмет определённо что-то символизировал.
Однако не это сейчас главное. Слух вернулся, и голова больше не болела, даже шишки не осталось. Руслан сидел на мягкой перине из лиственных веток в абсолютно сухой одежде и чувствовал себя здоровым и полным сил. А значит, пора выбираться отсюда.
Граф поднялся на ноги, поразминался, дабы убедиться, что действительно невредим, не без опаски заглянул в лицо застывшего мрака и сделал шаг навстречу неизвестному.
– С добрым утром, Руслан.
Он едва не подпрыгнул от неожиданности. Возле костра, на том месте, где минуту назад не было ни души, стоял человек в длинной мантии и взирал на графа из-под накинутого капюшона. Его голова была низко опущена, и рассмотреть лицо Руслан не смог.
Несмотря на испуг, граф не растерял манер и гордо спросил:
– Кто вы?
Ответ пришлось хорошенько переварить.
– Я тот, кто спас тебя и поможет тебе выжить дальше. Остальное тебе знать пока не нужно.
– Вот как?
Граф осмотрел неподвижного человека и попытался отыскать взглядом место, откуда он мог сюда прийти.
Не нашёл.
– За спасение, конечно, готов поблагодарить. Назовёте своё имя?
Незнакомец отвернул голову, и теперь смотреть оставалось только на кончик носа.
– Пока не назову. Ради твоей же безопасности.
И
Руслана стало распирать раздражение. Неприкрытое увиливание от ответов ещё как-то можно пережить. А вот то, что этот непонятно кто упрямо обращается к графу на ты, ещё и с неслыханным чувством превосходства, могло бы послужить поводом для серьёзной ссоры и даже дуэли, будь они на людях. Однако Волхонский и здесь сохранил лицо.
– Насколько я понимаю, вы беглец или отшельник, – хладнокровно констатировал он и зашагал к костру. – Манеры, знаете ли, выдают. Однако, вам известно моё имя. Вы знаете, с кем говорите?
– Я говорю с владельцем креста упокоения, что рискует не только сам стать беглецом и отшельником, но и хладным трупом, если не возьмёт под контроль свои силы.
Руслан замер напротив него и покрылся мурашками. Всё-таки не белочка…
– Что ты знаешь об этом?
Человек в мантии поднял голову. Пляшущий между ними костёр отбрасывал длинные скачущие тени, но Руслан смог разглядеть особенности внешности.
Незнакомец был с виду моложе графа лет на пять, а то и больше. Глаза неопределённого цвета обведены, как угольком, чёрными ресницами, под стать смоляным волосам. Свет костра не придал им даже небольшого оттенка рыжего или коричневого. На выглядывающих из зарослей волос ушах можно было разглядеть несколько серебряных серёг.
– Этот крест есть плод, поросший из семени людских пороков, – тихо, с трепетом произнёс молодой человек. – Материализация падших душ, подобных тем, что преследовали тебя в поисках упокоения.
Резкий взмах руки, и пещера наполнилась сотнями бестелесных духов.
– Твою мать! – шарахнулся в сторону Руслан.
Они были повсюду. Как накануне, кружились и вопили, но теперь уже совершенно безмолвным криком.
Отличия не закончились. Стремительно облетев пещеру, черепообразные сферы замедлились и поплыли вокруг мужчин мирным течением, открывая и закрывая рты.
– Это души людей, Руслан. Таких же людей как ты, с той лишь разницей… что все они умерли. Умерли и застряли в небытие, потому что мир больше не мог принимать тех, кто его оскверняет, и отверг их души.
Мечась, как дичь на охоте, Руслан глазел на течение сфер. Всё вокруг него затмило их свечение, и граф как будто бы оказался в аквариуме или на дне Всемирного океана. Он уже не видел ни стен пещеры, ни костра.
– Однако, даже небытие не бескрайне, и в нём уже не оставалось мест для новых падших. – С очередным взмахом руки сферы резко слились воедино и образовали гигантское распятье. – Поэтому они были материализованы в нашей реальности в виде того, что ты носишь на своей груди.
Руслану хотелось схватиться за голову и закричать, молить и требовать, чтобы всё это прекратилось и стёрлось из памяти. Хотелось и не моглось. Как завороженный, он смотрел на серебристый крест, несмотря на то, что его свечение уже начинало резать глаза.
Образ креста растаял в воздухе. От внезапной болезненной слепоты граф обхватил ладонями лицо и под звенящую колоколами перемен тишину попытался прийти в себя.
Безумие… Это какое-то безумие! Почему в голову упрямо не желала приходить ни одна другая мысль, не крутилось ни одно другое слово? Безумие! Увидеть всё, чему стал свидетелем он, и не сойти при этом с ума.