Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами

Кей Алекс

Поскольку термины «нацистский» и «нацисты» в период, охватываемый этой книгой, уже были широко распространены как в английском, так и в немецком языках, в ней они будут использоваться (там, где это применимо). Большинство немецких военных и парамилитарных званий заменяются эквивалентами из британской армии. Там, где эквивалента не было, они переводятся на английский язык (см. Приложение 2: Эквиваленты воинских званий на 1942 г.). Стремясь как можно более упростить книгу для восприятия, я решил помещать ссылки только в конце абзацев. Это означает, что в некоторых случаях ссылка на прямую цитату дается не сразу после самой цитаты, а в конце соответствующего абзаца. Если не указано иное, переводы мои {4} .

4

О термине «нацисты» см., напр.: The Times, 3 April 1933, p. 14; Sebastian Haffner, Geschichte eines Deutschen. Die Erinnerungen 1914–1933 (Munich: dtv, 2002), pp. 105, 128–32, 195–6 and 198–200. Хотя мемуары Хафнера были опубликованы только в 2000 г., написаны они были в 1939 г. и позднее не редактировались.

Благодарности

Как правило, книга – работа

совместная, даже если автор у нее один; эта книга не является исключением. Ряд друзей и коллег любезно прочитали одну или несколько черновых глав на разных стадиях ее написания и внесли полезные предложения по улучшению: Пол Бартроп, Йохен Бёлер, Роберт Герварт, Геррит Хохендорф, Мартин Холлер, Юлиана Краузе, Мартин Лак, Стефан Ленштедт, Петер Либ, Даррен О'Бирн, Райнхард Отто, Хеннинг Пипер, Джефф Резерфорд, Бен Шепард, Кристиан Стрейт, Клеменс Улиг и Ульрике Винклер. Я благодарен всем им за уделенное время и опыт. Николас Терри проявил редкое благородство, прочитав весь черновик и предоставив обширный отзыв, основанный на глубоком знании соответствующей научной литературы и историографических дискуссий на нескольких языках. Я глубоко признателен ему. Кроме того, я благодарен двум анонимным рецензентам за их подробные и конструктивные отзывы, а также Давиду Штаэлю, Рольфу Келлеру, Талю Брутманну и Олегу Бейде за помощь с иллюстративным рядом. Германскому историческому институту в Москве и Мемориальному центру Холокоста в Будапеште я признателен за приглашения выступить с докладами по темам, затронутым в книге, на конференциях в сентябре и ноябре 2020 г. соответственно.

Особую благодарность я выражаю управляющему директору и директору издательства Йельского университета в Лондоне Хизер Маккаллум, чей положительный ответ на мою первоначальную идею открыл мне путь к написанию книги. С тех пор она с энтузиазмом направляла и поддерживала процесс от начала до конца. Я искренне благодарен Марике Лисандру, Рейчел Лонсдейл, Перси Эджелер и всем остальным сотрудникам Йельского университета, работавшим над книгой, за их терпение и внимание к деталям в процессе публикации. Было очень приятно работать со всей командой. Также я благодарен редактору Роберту Шору за «легкую руку» при правке моей рукописи. Здесь я снова хочу поблагодарить Бена Шепарда, который первым порекомендовал мне Йель в качестве издателя и познакомил меня с Хизер.

Благоприятная и вдохновляющая рабочая атмосфера, которую обеспечивали мои коллеги по кафедре военной истории / культурной истории насилия на историческом факультете Потсдамского университета, служит хорошим доказательством того, что немецкая академическая наука остается полем доброжелательного сотрудничества, где приветствуется широта взглядов. Весьма полезными и перспективными в интеллектуальном плане оказались те дискуссии со студентами на занятиях по геноциду, Холокосту и массовому насилию в Германии, которые я веду в Потсдаме с 2017 г. В более личном плане здесь представляется уместная возможность поблагодарить моего отца Эдди за все наши долгие беседы. Последние этапы написания книги проходили в условиях пандемии COVID-19. Этот исторический поворот событий более, чем когда-либо, требовал, чтобы в доме ощущалась атмосфера доброты и заботы. Ее, как всегда, обеспечили Валентина и Сайрус. Им обоим я бесконечно благодарен.

Берлин – Потсдам, март 2021 г.

Введение

Вторая мировая война – самый смертоносный военный конфликт в истории на сегодняшний день. Причиной тому не только огромное количество погибших военных, но и ее тотальный характер, при котором некоторые воюющие стороны под прикрытием войны пользовались возможностью уничтожать целые этнические и социальные группы – не потому, что жертвы что-то сделали, но вследствие того, какими они представлялись убийцам. В первую очередь это относится к нацистской Германии – главному агрессору. Действительно, если считать только гражданское население и других некомбатантов, в рамках целенаправленной политики массовых убийств нацисты истребили около 13 млн человек: почти все они были убиты в годы войны, с 1939 по 1945 г., а подавляющее большинство – с середины 1941 г. по весну 1945 г., то есть всего за четыре года. Эти программы систематических убийств и их жертвы и являются темой настоящей книги.

Видимо, впервые все основные группы жертв – от десяти тысяч человек и больше – будут рассматриваться вместе: евреи и неевреи, жители Восточной и Западной Европы, Германии и других стран. К этим жертвам относятся жители Германского рейха – и позднее оккупированных территорий – с отклонениями в умственном и физическом развитии; польские правящие классы и элита; евреи по всей Европе; пленные и безоружные солдаты Красной армии; советское городское население; гражданское население преимущественно сельских районов, ставшее жертвой превентивного террора и репрессий, особенно в Советском Союзе, Югославии, Греции и Польше; а также цыганское население Европы.

При всех различиях этих жертв, а зачастую и способов их убийства у них есть нечто общее. Неслучайно все эти семь основных нацистских программ массовых убийств проводились в годы войны. Объединение жертв в различные группы тесно связано с военным конфликтом. Хотя каждая из программ массовых убийств имела расовый (и расистский) компонент, центральное место в обосновании выбора этих групп занимала логика войны, поскольку нацистский режим так или иначе считал их потенциальной угрозой способности Германии воевать и в конечном итоге победить в войне за гегемонию в Европе. Это мнение обосновывалось и оправдывалось нацистским расовым мышлением, поэтому трудно, если не невозможно, отделить немецкую стратегию военного времени от геноцидной расовой политики нацистов. На самом деле можно даже утверждать, что в случае с Германским рейхом геноцид как таковой и политика массовых убийств в целом представляли собой форму ведения войны. Инвалиды в Германии рассматривались как угроза здоровью и жизнеспособности немецкой нации в военное время, а инвалиды на оккупированных территориях – как конкуренты в борьбе за еду и жилье; польские правящие классы и элиты уничтожались как базовые носители польской национальной идентичности и потенциальный очаг сопротивления немецкой оккупации; евреи – как предполагаемые зачинщики революций и закулисные кукловоды, повсеместно рассматривались как угроза самому существованию немецкого народа; советские военнопленные и городские жители считались прямыми конкурентами немецких войск и тыла в борьбе за ценные продовольственные ресурсы; сельское население Восточной и Юго-Восточной Европы подозревалось в пособничестве партизанам; рома – как кочевые, так и оседлые – рассматривались как потенциальные шпионы и в целом фактор дестабилизации германского тыла.

В силу самой природы этого

переплетения войны и истребления различные направления нацистских массовых убийств имеет смысл изучать вместе, а не изолированно. Конечно, это вынуждает пойти наперекор логике большинства исследований по данной теме и рассматривать геноцид европейских евреев в одном ряду с другими нацистскими кампаниями массовых убийств. Некоторые ученые отвергают саму мысль о том, что Холокост можно анализировать в каких-либо более широких рамках. Например, по словам Саула Фридлендера, «абсолютный характер одержимости нацистов антисемитизмом не позволяет включить истребление евреев не только в общий контекст нацистских преследований, но даже в более широкие аспекты современного идеологического и политического поведения, такие как фашизм, тоталитаризм, экономическая эксплуатация и так далее». Не соглашусь. Интегративный подход к нацистским массовым убийствам ни в коей мере не противоречит мнению (которого придерживаюсь и я), что Холокост был беспрецедентным явлением не в последнюю очередь в силу своей всеобъемлющей и систематической природы. Напротив, можно утверждать, что Холокост был беспрецедентным явлением, и одновременно рассматривать его как часть более широкого процесса демографического конструирования и расового очищения, проводимого нацистским режимом сначала в самой Германии, а затем, по мере обострения войны и расширения нацистской империи, на каждой из территорий, оккупированных немецкими войсками {5} .

5

Цит. по: Saul Friedlander, 'On the Possibility of the Holocaust: An Approach to a Historical Synthesis', in Yehuda Bauer and Nathan Rotenstreich, eds, The Holocaust as Historical Experience: Essays and a Discussion (New York: Holmes & Meier, 1981), pp. 1–21, here p. 2. См. также отличные рассуждения в: Mark Levene, Genocide in the Age of the Nation-State, Volume I: The Meaning of Genocide (London/New York: I. B. Tauris, 2005), pp. 38–9.

Сегодня, спустя более чем семьдесят пять лет после рассматриваемых событий, имея в своем распоряжении множество исторических исследований, мы можем видеть, до какой степени систематическими являлись совершенные нацистами массовые убийства. Однако преступники в большинстве своем – за исключением тех, кто занимал при нацистском режиме руководящие посты, – были, надо полагать, весьма атомизированы и имели в лучшем случае лишь смутное представление о своей роли в огромной машине убийств, а также о масштабах и подлинном характере общеевропейской программы нацистов, касающейся расовой чистки. Согласно принятым оценкам, в массовых убийствах европейского еврейства принимали непосредственное участие от 200 000 до 250 000 немцев и австрийцев – преимущественно (хотя и не исключительно) мужчин. Эта цифра включает только тех, кто напрямую участвовал в убийстве евреев, и не учитывает прочих сопутствующих преступлений вроде кражи их имущества. Если считать всех, кто выполнял в механизме уничтожения те или иные функции, то общая цифра превысит 500 000 человек только в отношении Холокоста; гораздо большее число людей было вовлечено в политику массовых убийств, направленную на другие группы жертв {6} .

6

Об оценке между 200 000 и 250 000 см.: Dieter Pohl, Holocaust. Die Ursachen, das Geschehen, die Folgen (Freiburg im Breisgau: Herder, 2000), p. 124; Wendy Lower, Hitler's Furies: German Women in the Nazi Killing Fields (Boston, MA: Houghton Mifflin Harcourt, 2013), p. 244, n. 154. Об оценке более 500 000 см.: Konrad Kwiet, 'Rassenpolitik und Volkermord', in Wolfgang Benz, Hermann Graml and Hermann Weiss, eds, Enzyklopadie des Nationalsozialismus (Munich: dtv, 2001 [1997]), pp. 50–65, here p. 62.

Исполнители нацистских массовых убийств были рассредоточены по целому ряду государственных и партийных учреждений. Некоторые из этих организаций участвовали в нескольких программах уничтожения, порой одновременно. Например, канцелярия фюрера предоставила персонал для убийства психиатрических пациентов и отравления газом польских евреев в ходе операции «Рейнхард». СС и полиция играли центральную роль в массовых убийствах рома, душевнобольных и евреев на оккупированных территориях. Вермахт принимал непосредственное участие в уничтожении польской элиты, геноциде сербских и советских евреев и цыган, организации смертельного голода для пленных красноармейцев и советского городского населения, а также в жестоких антипартизанских операциях в Восточной и Юго-Восточной Европе. Учитывая весь диапазон нацистских программ массовых убийств, можно сказать, что фактически военнослужащие вермахта составляли большинство лиц, ответственных за крупномасштабные преступления, совершенные Германским рейхом. Во время Второй мировой войны в вермахте служили 18 млн человек, 10 млн из которых в тот или иной период с 1941 по 1944 г. были задействованы в войне против Советского Союза, и в этом случае немецкий образ ведения войны и управления целиком строился на насилии и в невиданных масштабах сеял смерть и страдания. Среди развернутых на Восточном фронте дивизий вермахта тех, что не совершали военных преступлений, было немного. Кроме того, в нацистских акциях массового уничтожения людей участвовало значительное количество местных коллаборационистов, особенно в некоторых частях Восточной Европы. В отличие от других подобных исследований, настоящая книга не реконструирует картину насилия, совершенного представителями нескольких наций на определенном географическом пространстве, но фокусируется главным образом на самой крупной как в плане ее собственной численности, так и в плане количества ее жертв группе исполнителей нацистских массовых убийств: немцах (гражданах рейха и этнических) и австрийцах {7} .

7

О подготовке вермахта к военным преступлениям см.: Dieter Pohl, Die Herrschaft der Wehrmacht. Deutsche Militarbesatzung und einheimische Bevolkerung in der Sowjetunion 1941–1944 (Munich: Oldenbourg, 2008), pp. 348–9. О 10 и 18 мл н см.: Christian Hartmann, Wehrmacht im Ostkrieg. Front und militarisches Hinterland 1941/42 (Munich: Oldenbourg, 2009), pp. 12–13 and 16, fn. 29. Пространственный подход к массовым убийствам нацистов (и в Советском Союзе) см. в: Timothy Snyder, Bloodlands: Europe between Stalin and Hitler (New York: Basic Books, 2010). См. также рассуждения о местных коллаборационистах в Заключении к настоящей книге.