Империя ненависти
Шрифт:
По крайней мере, один из нас принят Астрид.
Не то чтобы это имело значение сейчас.
Мне нужно собрать вещи и уехать с Джеем, как только он вернется.
Если мне придется умолять Аспен взять меня вторым помощником, то так тому и быть. Хотя я по-прежнему буду работать в том же здании, что и Дэниел, со временем станет легче.
Или так я хочу обмануть свое будущее.
Последние одиннадцать лет легче не стало, но мне, по крайней мере, удалось заглушить боль и сосредоточиться на воспитании Джея. Но теперь, когда
Когда я заканчиваю собирать нашу с Джеем сумку, я сопротивляюсь желанию заплакать. И только спустившись, я понимаю, что могу столкнуться с Дэниелом и заплакать по-настоящему.
Жалко.
— Доброе утро, мисс Адлер, — зовет нежный женский голос.
Это Софи, горничная.
Увидев мое лицо, она слегка хмурит брови.
— Вам нездоровится?
— Если то, что мне неоднократно разбивали сердце это нездоровье, то да, я, должно быть, страдаю от худшего вида недомогания. Я в порядке, спасибо.
— Вам что-нибудь нужно? Может, немного чая с завтраком?
Если бы я не ненавидела Дэниела так сильно, я бы посмеялась над тем, как он называет своих сотрудников чайными монстрами. Даже им в лицо.
— Нет, все хорошо. Я просто жду своего брата, чтобы мы могли уехать.
— Уехать? — она хмурится еще сильнее. — Хозяин говорил не это.
Я ненавижу, когда мое сердце, разорванное в клочья его голыми руками, пытается собрать все, что осталось, и биться для него.
Быть с Дэниелом это не только опыт, но и кровавая битва с большими потерями и жертвами. И это все, от чего я сейчас страдаю.
От потери.
— Что он сказал?
Я рада, что мой голос звучит достаточно непринужденно.
— Что вы останетесь здесь на некоторое время.
Я… что? Он действительно думает, что я останусь в его доме после всего произошедшего? Или, может, он все еще думает обо мне как о своей помощнице, которой он может приказывать пить кофе с одним граммом сахара?
— Ну, скажите ему, что я не останусь.
Она морщится.
— Он не очень-то отвечает на наши звонки, а когда отвечает, то говорит: «Ошиблись номером» и вешает трубку.
— Подождите… его здесь нет?
— Нет, мисс. Он ушел рано утром. Я видела, как он выходил из вашей комнаты.
— Вы, должно быть, ошиблись…
— Конечно, нет, мисс. Я видела, как он выходил из комнаты, когда я шла за чашкой чая с молоком, и он жестом приказал мне не шуметь, а потом собрал всех нас и сказал, чтобы мы обслуживали вас так, будто вы это он.
Моя голова никак не может уложить в голове всю эту информацию, которую мне подбрасывают. Зачем ему это делать после всех его слов?
— В руках он также держал шкатулку. И это единственное, что он взял с собой. Я сказала ему, что соберу его сумку, но он ответил, что в этом нет необходимости.
Шкатулку…?
Я
Неужели Дэниел лично выбросил шкатулку?
Чувство паники захлестывает меня с головой, и я начинаю искать ее, как маньяк. Пожалуйста, не говорите мне, что шкатулка пропала.
Свежие слезы льются из моих глаз, когда я падаю на колени и ищу ее под консолью и кроватью.
Я должна была собраться с мыслями, но потеря этой шкатулки не отличается от потери части меня. Я не имела в виду, что нужно полностью от нее избавиться.
Как раз, когда я собираюсь устроить эпический срыв, я нахожу сложенную бумагу, упавшую на край кровати. Мое сердце учащенно забилось, когда я медленно открыла ее и обнаружила неровный почерк Дэниела.
Николь,
Особняк твой. Я попросил своего адвоката из Англии переписать его на твое имя и подписал соответствующие документы.
Я также попросил Зака устроить тебя на стажировку в один из наших крупнейших отелей в Лондоне. У тебя огромный талант, и как бы мне ни было неприятно делиться им, мир заслуживает того, чтобы отведать твою стряпню.
Об образовании Джейдена тоже позаботятся.
Сделай Лондон снова своим домом, как ты всегда втайне об этом мечтала.
Тебе больше не придется беспокоиться о Кристофере или деле об опеке. Этот ублюдок получил по заслугам и больше не будет тебя беспокоить.
И я тоже.
Мне жаль, что ты любила меня.
Дэниел
Глава 32
Дэниел
Моя привязанность к Николь началась в тот день, когда она чуть не умерла у меня на руках.
Она была самой странной из всех, кого я когда-либо встречал, и это о чем-то говорит, учитывая, что раньше я считал ее снобом типа «я лучше тебя и твоей бабушки».
В школе она была чопорной и правильной. Всегда улыбалась, всегда смотрела вниз носом на крестьян, которые осмеливались находиться рядом с ней.
Всегда… далеко.
Но в тот день она была самой собой. Воровкой, проказницей и той, кто любит прятаться.
В тот день я впервые увидел ее.
Странную, откровенную и щедрую, несмотря на свою слабость. Она подарила мне свой драгоценный снежный шар. Я знаю, потому что она иногда брала его с собой в школу и смотрела на него, когда никто не смотрел, будто он был частью ее самой.