Империя ненависти
Шрифт:
— Со мной? — он притворяется невинным, ища за своей спиной кого-то другого. — Я ничего не сделал, кроме того, что представился небрежно.
— Держись подальше от этого, Нокс.
— Боишься, что твоя таинственная девушка выберет меня? Ох, подожди. Она больше не тайна. Ее зовут Николь, и она просто бомба.
— Во-первых, пошел ты. Во-вторых, к тебе это не имеет никакого отношения, так что иди подрочи на ближайший столб.
— Спасибо за образ, но придется отказаться. Я счастливо помолвлен и не нуждаюсь
— Поздравляю с тем, что ты мудак. А теперь, не мог бы ты отвалить, пожалуйста? Некоторым из нас приходится работать.
— Не было похоже на это, когда ты смотрел на нее, как Radiohead’s — Creep.
— Ты из тех, кто говорит о жутком факторе, учитывая твои сексуальные выходки с виагрой на стероидах в рабочее время.
Нокс постукивает пальцем по губам, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свою хитрую улыбку, напоминающая лису в жару. Не то чтобы я их видел, но я представляю, какое у них было бы выражение лица.
— Ах, это. Хорошие времена.
— По крайней мере, один из нас так думает.
— Твое мнение о месте моих сексуальных контактов соответствует важности участия королевы Англии в национальных выступлениях, Дэнни. Поверхностно, сдержанно и не имеющее никакой ценности. А теперь вернемся к обсуждаемой теме. Полагаю, ты все еще затаил обиду? Это было, что? — его карие глаза искрятся весельем, когда он начинает считать на пальцах. — Одиннадцать чертовых лет, нет? Нормальные люди уже давно бы двинулись дальше.
— Я не нормальный человек.
— Именно, блядь. Нормальные люди не нанимают своего заклятого врага в качестве помощника.
— Потому, что им не хватает воображения. Это идеальный способ помучить ее.
Выражение его лица смертельно серьезное, когда он спрашивает:
— И что потом?
— Что ты имеешь в виду, под что потом?
— Ты делаешь это ради результата, нет?
— Нет. Финал не важен, важен сам процесс.
Он усмехается.
— Сумасшедшый мудак.
— Мне следовало бы называть тебя так из-за твоей недавней связи с мафией.
— Мы в расчете. — он поправляет галстук. — Кроме того, теперь все поменялось, и ты главное развлечение.
— Я, черт возьми, ничье развлечение.
— Оставим это на суд группового чата. Уверен, что все согласятся с тем, что ты сам навлек на себя это дерьмовое шоу.
— Это не дерьмовое шоу. А называется хладнокровная месть.
— Ты все еще держишь на меня такую большую обиду, да?
Я смотрю на закрытые жалюзи и прекрасно представляю ее по ту сторону. Только она не та отчаявшаяся Николь, которая опустилась до работы ассистенткой.
Все, что я вижу, это девушка, которая превратила мою жизнь и жизнь моей лучший подруги в школьный ад.
Девушка, которая была на задании уничтожить все прекрасное, что я в ней хранил. Все… невинное.
Теперь
Но теперь я использую ее ради очищения этой крови.
— Это не обида, Нокс. Это чертова игра.
Как та, в которую она играла в свое время.
На этот раз победа за мной.
Глава 4
Николь
18 лет
Я делаю это.
Да, это неправильно. Да, я, наверное, пожалею об этом и прокляну все свои несчастливые звезды, когда наступит утро.
Но к черту все это.
К черту быть хорошей и просчитывать каждый шаг, прежде чем я его сделаю.
К черту быть счастливицей.
Я не хочу этого. Я никогда не хотела этого.
Все, чего я когда-либо хотела, это он и персики.
Но я потеряла их обоих.
В восемь лет моя аллергическая реакция на персики чуть не убила меня. Так что я больше не могу есть этот фрукт — если хочу остаться в живых, то есть.
Я даже не могу пользоваться духами с запахом персика, если в их составе имеется натуральный фрукт. Поэтому вместо этого я пользуюсь вишневыми духами и притворяюсь, что это мой любимый аромат.
Мой гардероб полон нарядов розового, персикового оттенка. Сумки. Туфли. Всё.
Просто потому, что я не могу потреблять данный фрукт, это не значит, что я не могу смотреть на него издалека.
То же самое относится и к Дэниелу.
С того дня у нас возникли самые напряженные отношения. Хотя называть это отношениями — преувеличение. В основном мы знакомые, которые ходят в одну и ту же школу и классы и встречаются на одних и тех же общественных мероприятиях.
В тот день я не могла сказать маме, что съела персики сама, иначе она убила бы меня вместо аллергической реакции. Поэтому она предположила, что Дэниел дал их мне, пошел по этому поводу к своей матери, и его наказали.
Он думал, что это я изобличила его. После этого я попыталась донести до мамы, что сделала это сама, но она не поверила, что такая «хорошая девочка», как я, могла сделать что-то настолько мерзкое. Она предпочитала верить поговорке, что во всем всегда виноват противоположный пол.
Всякий раз, когда я пыталась заговорить с Дэниелом в школе, он свирепо смотрел на меня и игнорировал.
Я продолжаю скучать по нему. По каждому шансу. По каждой встрече. По каждому чертовому дню.
В конце концов я прикусываю губу и задыхаюсь от невысказанных слов, которые он отказывается слышать. Он сказал Хлое, моей близкой подруге, что я должна гнить в аду.