Империя огня. Амнезия в подарок
Шрифт:
— Что это за место? — спросила я.
— Мы в храме Великого Дракона в провинции Тоглуана Империи Огня, — торжественно и гордо объявила Эула.
— «Империя Огня»… Звучит мощно.
— Мы и есть мощь. Наша держава могущественна, она родилась много сотен лет назад по велению Великого Дракона.
Каждый раз, когда женщина произносила слова «Великий Дракон», меня охватывало странное чувство, сотканное из тревоги и недоверия. Драконы не существуют, это я знаю точно, но совсем недавно я вылезла голая, с амнезией, из огня, который ничуть меня не обжег, так что, наверное, в Дракона все-таки стоит поверить.
—
— Кто-кто?
— Плад. В тебе течет драконова кровь. Я тоже плад. Смотри.
Факелы на стенах взорвались светом, и белое пламя сползло по стенам на каменный пол.
Я вскрикнула и подскочила на стуле; женщина успокаивающе погладила меня по плечу и, склонившись, прошептала:
— Не бойся, огонь не причиняет пладу вреда. Захочешь, и он станет ласков, как ручной котенок… а захочешь, напротив – страшным зверем, безжалостно пожирающим твоих врагов. Но для этого нужны особые знания, особые умения, время и усердие. В Империи триста пятнадцать семей пладов, но все прочие люди уязвимы перед огнем и его страшатся. Пламя нужно обращать во благо или вообще к нему не взывать. Помни об этом, Валерия.
Белый огонь на полу погас, осталась лишь черная дымка. Переведя взгляд на факелы, я увидела, что они горят тем же ровным рыжим пламенем, что и прежде.
— Я ллара, — поведала женщина, выпрямившись и продолжив заплетать мои волосы. — В семь лет меня выбрали из других девочек-пладов в невесты Великому Дракону. Я приняла обет целомудрия, обет бедности и обет служения, и когда кончится срок моего служения, войду в Священный огонь.
— Зачем?
— Чтобы сгореть в нем, — просто ответила Эула.
Я вздрогнула.
— Но ведь вы сказали, что огонь не страшен пладу...
— То обычный огонь, а Священный страшен всем, потому что через него Великий Дракон являет свою волю. Если Дракон примет меня, как жену, то я сгорю в блаженстве в Священном огне, и стану его частью, — прошептала Эула мечтательно; ее голос сделался трепетным.
— А если не примет?
— Сгорю в муках.
— И какой исход чаще?
— Второй, — вздохнула Эула. — Быть драконовой невестой – нелегкий труд. Каждые семь лет мы переходим на новую ступень служения. До последней ступени доживают не все ллары, а те, что все-таки доживают, могут быть отвергнуты Великим Драконом.
— За что Великий Дракон может отвергнуть невесту?
— Ллара должна жить ради других, не бояться бедности, трудностей и работы, выполнять свой долг служения искренне и в полной мере. Но если она выдержит все и не уронит чести, то станет женой самого Великого Дракона.
— Бедные женщины, — промолвила я, — на что только не приходится идти, чтобы выйти замуж.
Ллара замерла, а потом звонко, по-девичьи, рассмеялась; я засмеялась тоже, хотя не сказать, что этот рассказ меня повеселил.
— Это ты точно подметила, Валерия, — отсмеявшись, проговорила Эула. — Нам, женщинам, приходится нелегко. Но тебе не надо бояться трудностей, ведь сам Великий Дракон выделил тебя, дал новую жизнь, и я постараюсь, чтобы в этой новой жизни ты хорошо устроилась. Ты молода, здорова, красива, и ты плад.
— Все хорошее, вы хотели сказать? — уточнила я.
— Разумеется, только хорошее, — ответила ллара Эула уверенно.
Мне бы ее уверенность!
Эула уверила меня, что порой забытье – величайшая благодать, и принялась рассказывать о великой миссии народа огня (поработить всех), к которому я теперь принадлежу, о силе Императора Дрего (самый сильный плад Империи, прямая кровная линия от Великого Дракона), о том, как важно слушаться мужа и угождать ему.
Слова «Дракон» и «муж» повторялись лларой так часто и с таким почтительным трепетом, что у меня не осталось сомнений в том, что в Империи царит лютый патриархат. А как хорошо устроиться при таком укладе? Удачно выйти замуж, то есть так, чтобы муж не бил, не приказывал, не относился как к вещи или самке-производительнице, а любил, уважал и защищал. В общем, задача невыполнимая.
— Считается, что человек перерождается там, где нужен, — заявила ллара. — Так что жить ты будешь в нашем эньорате.
— Что такое «эньорат»?
— Земли, принадлежащие эньору. Все эньоры – плады, но не все плады землевладельцы, некоторые бедны, но по праву рождения и из уважения к крови всех их все равно нужно почтительно называть «эньором». Или «эньорой», если речь идет о женщине драконова происхождения. Наш эньор – Брадо Гелл, когда-то его предок получил в награду от Императора провинцию Тоглуану, — сказала Эула. — Это чудные места, ты сама скоро в этом убедишься: изумрудные леса, плодородные почвы, сладкий воздух... Зимы здесь мягкие и короткие, хотя, конечно, порой бывают морозы – но это редкость, осенью долину накрывает густыми туманами и из-за этой серости порой накатывает уныние, но в целом Тоглуана прекрасна в любую пору. Далековато, конечно, до столицы, но если захочется окунуться в кипучую жизнь Авииарана, то по морю можно сравнительно быстро добраться. Но тебе это не нужно. Столица, поверь мне, место шумное, суетливое; там грязно, тесно, дымно и творится всяческий разврат.
— От разврата я далека, как солнце от земли, — со смешком сказала я.
— Это и видно, дитя мое. Ты так молода, так чиста…
Я вспомнила вдруг, что я действительно чиста, то есть девственница, и что меня это расстраивает и заботит, потому что мне уже аж двадцать четыре года, и что все мои подруги уже познали мужчин. Лица подруг и их имена я так и не смогла вспомнить, но я точно помню свое смущение и досаду перед ними. А также то, что все они не замужем. Получается, подруги у меня развратные? Или я родом из тех мест, где спать с мужчинами до брака разрешено?
— Что с тобой? — осторожно спросила Эула.
— Кое-что вспомнила… Мне двадцать четыре года.
Светлые брови ллары приподнялись в удивлении, затем она, улыбнувшись, сказала:
— Говори всем, что тебе восемнадцать, иначе женихи сочтут тебя староватой.
— Разве ллары могут давать такие советы?
— Ллара должна быть благоразумной и давать добрые советы. В Тоглуане девушек выдают замуж с шестнадцати лет, так что тебя могут счесть перезрелым плодом. Для твоего же блага лучше солгать о возрасте.