Империя отходит от края
Шрифт:
— Моя, — скромно ответил я, — не совсем уж так прямо моя, доверенность есть на управление.
— Ну и студенты у нас пошли, — только и смог выговорить Миша, — со своими машинами… я вот пока на нее не заработал.
— Не волнуйся, Мишаня, — к этому времени мы с ним прочно уже были на ты, — у тебя и Мерседес скоро будет, отвечаю. А в машину попробуем вшестером влезть, девочки у нас не очень толстые, уместятся, — подколол я их, за что получил сумочкой по уху от Анюты… не попала конечно, сказал ей, чтоб тренировалась лучше.
И тут я хлопнул себя по
Ну а мы всей шумной толпой вышли на улицу и попытались втиснуться в машинку — представьте, это удалось, Миша, как самый здоровый занял переднее сиденье, а на заднем Верунчик села на колени к Вовчику, Аня же с Инной уместились рядом, так и доехали до гостиницы Россия, она не очень далеко от нашего политеха, все на той же Верхневолжской набережной стоит.
Возник извечный русский вопрос — как пройти в ресторан, если на его двери висит табличка «Мест нет», а она на всех ресторанах времен СССР перманентно имела место. Но ненадолго — оранжевенькая купюра с портретом вождя революции решила этот вопрос с необыкновенной легкостью, места как по мановению волшебной палочки вдруг обнаружились, прямо возле панорамного окна с видом на заволжские дали… красота. Дали девочкам в руки по меню, они начали сосредоточенно его изучать, я добавил, что вы можете, дескать, не стесняться в своих желаниях, в пределах разумного конечно.
Мишаня еще более удивленно смотрел на меня:
— Ну и студенты у нас пошли, червонцами разбрасываются направо и налево…
— Эх, Мишаня, — отвечал я ему, — что значит червонец по сравнению с роскошью человеческого общения. Кстати, когда там ваше Торпедо чемпионом-то станет, расскажи-ка нам?
— Да никогда, — хмуро ответил Миша, — ЦСКА все равно не обыграем. Плетью обуха не перешибешь.
— Вот это ты ошибаешься насчет обуха — в Канаде вон каждый сезон почти новый чемпион, но ладно, спорить не буду. Ну что, выбрали? — спросил я у девочек.
Девочки выбрали по салатику, мясо в горшочках и чего-нибудь попить. Спросил Мишу, будет он чего-нибудь попить, как там у вас в смысле режима? Он подумал и махнул рукой, немного можно, ну и отлично, бутылку коньяку нам и шампанское женщинам. Вот только домой я вас не смогу отвезти, добавил я, а и ладно, сказало большинство, доберемся как-нибудь и без твоей помощи. И началось веселье…
— А вот скажи, Мишаня, кто у вас там старший в вашей тройке-то знаменитой? Рулит кто?
Мишаня сказал, что ясен пень Скворцов, он и по возрасту самый старший, и по уму наверно тоже.
— А я вот слышал, ты в ЦСКА в прошлом сезоне играл?
— Ну играл, в армию туда забрали, и чо?
— Что же не остался-то? Приглашали поди, а деньги там совсем другие…
— Понимаешь, Сережа, — задумчиво ответил он, — не все деньгами измеряется.
— Правильно, — соглашался я, — деньгами не все, но большими деньгами наверно почти все… когда следующий раз в Канаду-то поедешь?
— Когда позовут, тогда и поеду. Кстати про ЦСКА, у нас с ними игра во вторник, приходите все вместе, я контрамарки закажу.
Все дружно сказали, что непременно и обязательно.
— Да что мы все про меня да про меня, — продолжил Миша, — давайте про вас, что-то я не встречал до сих пор первокурсников с собственными машинами, которые червонцами кидаются.
— Скоро увидишь, Мишаня, есть у меня такое предчувствие, что начинается серьезные перемены, после которых первокурсники с машинами детским садом покажутся…
И пока таким образом весело препирались, мой взгляд вдруг зацепился за смутно знакомое лицо за столиком в углу, там сидел маленький лысоватый мужчина со спутницей моложе его раза в два и вяло клевал что-то из своей тарелки.
— Анюта, — толкнул я ее в бок, — тебе никого этот вон товарищ не напоминает?
И я осторожно кивнул в ту сторону.
— Иди ты, — выдохнула Анюта, — неужели сам Евстигнеев?
— Походу он, — согласился я, — давай проставимся что ли.
И я подозвал официанта и попросил его передать бутылку коньяку вооон тому товарищу в углу. — Какой коньяк желаете передать? — спросил официант. — А что, разные есть? — Конечно, есть грузинский за 15 и Белый аист за 18. — Тогда Белый аист.
Через минуту коньяк был на столе у него, он спросил что-то у официанта, тот кивнул в сторону нашего столика, тогда Евгений Александрович встал и подошел к нам.
— Кто это тут коньяками разбрасывается? — строго спросил он.
— Аз езм, — встал из-за стола я, — это моя идея, не судите строго, просто это был знак уважения к великому русскому артисту.
— Великому говоришь? — ухмыльнулся он, — ну до великого мне еще далеко, но все равно спасибо. Студент?
— Так точно, товарищ генерал… а кто ж вы еще, как не генерал в советском артистическом дивизионе, а может даже и маршал… студент-первокурсник я, зовут Сергеем, в политехническом учусь, празднуем тут с друзьями дебют нашего ансамбля на большой сцене, больше тысячи человек хлопало, на бис вызывали, прикиньте.
— Стало быть ты тоже артист в каком-то смысле? Ну молодец, а за коньяк спасибо.
— Евгений Александрыч (- Да можно просто Женя — Ну тогда хотя бы на вы хоть? — Валяй на вы) Женя, перебирайтесь за наш стол со своей спутницей, что вы там скучаете, а тут всем веселее станет, а?
— Ну а что, и переберемся, — и он повернулся к своему столу и позвал спутницу, — Ириша, забирай тарелку и давай сюда переедем.
Ириша встала, я-то ее сразу и не узнал, она там в тени колонны пряталась, а тут узнал и аж оторопел от неожиданности, это была та самая Ирка-медичка из колхоза.