Империя отходит от края

Тамбовский Сергей

— Студент с рабочей окраины города Горького, что, разве не видно? — нагло ответил я.

— Что студент, это я знаю, но откуда у тебя, мать твою, столько знаний и умений из абсолютно разных областей, это хотелось бы понять… что-то я таких студентов за свою жизнь не встречала.

— Ну давай, Сергуня, — сказало мне правое полушарие, — отвечай что-нибудь даме, а то щас засыпемся.

Дал, чо:

— Понимаешь, Леночка (такое обращение ей вроде понравилось), у меня иногда случаются небольшие озарения, ну типа вещих снов — оттуда в основном и черпаю знания с умениями. Вот никто почему-то не удивлялся, когда Моцарт с четырех

лет начал шедевр за шедевром клепать, опять же взять Леонардо, у него в самых разных областях таланты были, нормально это современники воспринимали.

— Ой, врешь ты все… до Леонардо тебе, как до Луны — задумчиво сказала Лена, а потом без всякого перехода продолжила, — все, пора делами заниматься. Тебя там поди девочки заждались, а меня еще ждут две передачи недоведенные. Подъем и по коням.

Сели на коней, чо… в столовой у меня с грехом пополам хватило артистизма, чтобы никто ничего не понял. Хотя от стыда уши горели, это да. Позвонил Евстигнееву (записную книжку с полезными телефончиками я давно себе завел) и сразу нарвался на самого Саныча, пребывающего по всем признакам в хорошем подпитии. Объяснил в двух словах свою проблему с режиссером, так он немедленно ответил, что мол приезжай, у меня за столом сидят аж двое таких режиссеров, прямо им все и расскажешь. Я сказал, что не один, с девочками, Саныч ответил, что это еще лучше, а то у них строго мужская компания. Ну ОК, сказал девочкам, они обрадовались и сказали, что едем — поехали.

Ехать надо было в самый центр столицы, Большой Гнездиковский переулок, там стояла такая серая громадная сталинка, а в ней значит и жил Евгений Саныч. Подъезд ни хера никем не охранялся (во времена, во нравы), так что мы сразу на третий этаж поднялись, он сам нам и открыл, не спрашивая ничего. Обнял меня и всех девочек по очереди и сразу потащил в гостиную, где у него значит застолье было. Всех, кто там у него за столом сидел, я конечно не знал, но большой живот Эльдар Саныча и характерные усы Станислава Сергеича сложно было перепутать с чем-то другим. Евстигнеев представил меня, а я, не теряя времени, вручилсобравшимся оставшиеся у меня кубики, попутно выдал десяток цветастных комплиментов.

Разлили по рюмкам, что там у них на столе стояло (я кстати присмотрелся, что — Джек Дэниэлс, друзья мои, для СССР это было дико круто), выпили за успехи отечественной кинематографии.

— А по какому поводу праздник, — тихо поинтересовался у Евстигнеева, он меня рядом с собой посадил.

— Да вот, закончились съемки фильма «По семейным обстоятельствам», теперь я временно свободен, отдыхаю.

— «По семейным обстоятельствам» — это где Дюжева со Стебловым?

— Точно. Откуда знаешь?

— Журнал «Советский экран» читаю иногда. Не шедевр конечно, но кино крепкое. А дальше чем будете заниматься?

— Ну ты же сам знаешь, с Высоцким сниматься буду, вон напротив Говорухин сидит, он и будет снимать.

— Познакомьте, а?

— Какие вопросы, Сережа — Станислав, перебирайся сюда.

И Евстигнеев меня тут же познакомил с Говорухиным, потом сказал, чтоб мы напрямую общались, а у него дела в другом конце стола. Начали общаться, чо.

— Понимаете, Станислав Сергеич, — задушевно начал я, — наступают времена чистого жанрового кино, разные смеси и миксты сейчас мало кого привлекают — если это например мелодрама, она должна быть такой, чтоб слезы даже из табуретки выжимала, то же и про комедию можно

сказать. А если уж это боевик со стрельбой и поножовщиной, то это должна быть натуральное мочилово, чтоб кровь у людей в жилах стыла. Так вот я и задумался как-то над темой настоящего боевика и вот что придумал под названием «Ее звали Аннет».

В следующие десять минут я выливал на голову бедного Сергеича концепцию спертой у Люка Бессонна «Никиты», переложенную разумеется на отечественные реалии. Нет, все начиналось так же — малолетняя бандитка грабит банк и убивает полицейского в одной непоименованной западной стране, потом ее осуждают пожизненно, но взамен предлагают стать наемной убийцей в непоименованной спецслужбе, она ей и становится, но далее ее засылают в СССР с очередным заданием, вот тут-то и начинаются главные приключения в противостоянии с доблестным КГБ. И актриса на главную роль уже готовая есть, добавил я, ткнув пальцем в Анюту (которая в этот момент любезничала с Александром Абдуловым)… Абдулова кстати вполне можно взять на роль советского Джеймса Бонда.

Говорухин все это выслушал молча, все порываясь закурить свою знаменитую трубку, но так и не разжег ее почему-то.

— Интересно… но у меня сейчас другая работа есть, это еще на год, не меньше…

— Слышал-слышал, по братьям Вайнерам что-то…

— Да, «Век милосердия»… может кому другому предложишь?

— Эльдар Санычу? Так это как бы не его тематика…

— Зачем Санычу, вон же сидит Миша Туманишвили, боевики это его страсть.

— Познакомите?

— Миша, иди сюда, тут с тобой пообщаться хотят…

И тут я вспомнил про этого Туманишвили — сын главрежа Большого театра, запомнился героическо-патриотическими картинами типа «Ответный ход» и «Одиночное плавание»… а чего, нормальный вариант. Последующие полчаса втирал Мише концепцию «Аннет», упирая на то, что там максимально подробно и точно должны быть переданы тренировки спецслужб и показаны разные образцы новейшего оружия, ну без лишних подробностей конечно, но чтоб мужики с горящими глазами на все на это смотрели. А для женщин приготовлена любовная линия безжалостной убийцы Аннет и нашего советского Джеймса Бонда, в результате которой она полностью перевербовывается в наши люди… а наш Бонд к примеру гибнет, спасая ее, тут все рыдать будут.

— Ну как тема? — спросил я у Туманишвили, окончательно иссякнув.

— А на роль Аннет ты кого приготовил?

— Да вот же она сидит, — показал я на Анюту, — девка огонь, владеет китайским боевым искусством, стреляет неплохо, — приврал я на всякий случай. — Ну а не понравится, всегда поменять можно.

— Ну а Джеймса Бонда кто по-твоему должен сыграть?

— Майор Пронин пусть он будет называться, да вот же он рядом с Анютой и сидит, Саша Абдулов, чего еще искать, от него же без ума все женское население СССР.

— Интересно… а съемки где проводить — у тебя же там полфильма в западной стране происходит?

— Ну известно где, в Риге или Таллине, а если денег дадут, можно например в ГДР съездить.

Туманишвили надолго задумался, потом позвал Абдулова. Ему я еще пересказал, то что два раза до этого говорил, язык уже замозолился. Абдулов тоже задумался.

— Ну хорошо, — подвел наконец итог Миша, — оставляй нам свои бумаги (я передал ему папочку с синопсисом фильма), а мы подумаем. А теперь давайте веселиться, не все же о делах.