Империя под ударом. Взорванный век
Шрифт:
Оставив извозчика дожидаться, «Дядя» вначале по тропинке, а потом и по снежной целине углубился в лес. Пройдя метров двести по не очень глубокому снегу, он вышел к круглой поляне, со всех сторон окруженной высокими стройными соснами. Идеальное место. Он кинет бомбу вон к той сосенке, а потом посмотрит, сколько осколков застрянет в коре.
Вытоптав в снегу вокруг себя небольшой пятачок, «Дядя» поставил на него сундучок, ключом отворил замочек и откинул крышку. Три черных цилиндра внутри спокойно ждали своего часа. За пять минут до акта перевернуть бомбу и тем самым поставить ее на боевой взвод. Даже эти простые слова завораживали своей
Чтобы успокоить нервы, «Дядя» закурил папиросу. Табачный дым, смешиваясь с морозным воздухом, подымался вверх тонкой молочной струей. Над головой мелкой дробью застучал дятел. Пролетела сорока, уворачиваясь на лету от деревьев. В лесу было тихо. Пора.
«Дядя» достал золотые часы, подарок отца. Повесил их на сучок перед глазами. Вынул из гнезда меченую бомбу. Все-таки волнительно… Сердце забилось учащенно. Может, перевернуть и сразу бросить? Да нет… А если не сработает, как надо? Что тогда? Подбирать? И что делать? Ехать к Неве и бросать в воду? Чушь собачья.
— Успокойся, — сказал он вслух сам себе. И это подействовало.
Держа цилиндр на уровне груди, он перевернул его вверх дном. Ничего страшного не произошло. Отлично. И он посмотрел на часы, засекая время.
Внутри цилиндра кислота со дна пробирки струйкой протекла через первый войлочный пыж. Бумажный пыж оказался слишком плотным, поэтому несколько секунд ушли на то, чтобы полностью намочить бумагу. Как только бумага намокла и задымилась, первая капля кислоты попала на оболочку взрывателя. Оболочка сопротивлялась кислоте еще полсекунды. После этого взрыватель сработал.
Между срабатыванием взрывателя и взрывом динамита прошло неизмеримо малое время — несколько тысячных секунды. Так что услышать или заметить что-либо «Дядя» просто не успел. В его руках из ничего возник огненный шар, который, разрастаясь со скоростью, превышающей скорость звука, стал разрывать тело «Дяди» на мельчайшие фрагменты. Исчезли руки, ребра, легкие, плечи, спина, живот. От ног остались лишь голени, вбитые взрывом в снег. Почти целая голова отлетела, кувыркаясь в воздухе, метров на пятьдесят.
Взрыв снес в сторону и сундучок. В перевернутых бомбах пролилась кислота, и обе они рванули почти мгновенно, но все-таки с заметной человеческому уху задержкой. С деревьев осыпался снег, и несколько минут в воздухе на поляне стоял снежный туман. Потом туман осел, и сверху, покачиваясь, слетело и легло на снег уцелевшее фазанье перышко с тирольской шляпы.
Гулкое эхо взрыва еще несколько секунд гуляло по лесу. Извозчик, открыв рот от неожиданности, вначале взмахнул кнутом, чтобы побыстрее уехать от греха подальше. Но, пересилив страх, движимый любопытством и скупердяйством — барин ведь не заплатил ни копейки! причитается! — осторожно вошел в лес. По свежим следам дошел до поляны, узрел торчащие из окровавленного снега краги в ботинках и, вне себя от ужаса, бросился к саням. Нахлестывая лошадь и подвывая от страха, он мгновенно исчез за поворотом.
Только через полчаса первая смелая ворона осторожно спланировала на наст и, глядя круглым глазом, подпрыгивая боком, стала присматривать добычу.
ГЛАВА 9
ПРИГЛАШЕНИЕ К ВЗРЫВУ
Сопроводив Викентьева в его визите к производителю фальшивых документов, Нина была поставлена перед фактом: прямо при ней маленький сухонький человечек выписал заграничный паспорт, вписав туда все Нинины приметы и снабдив ее новой фамилией и мужем. С этого момента она стала называться Турчиной (в девичестве Томилиной) Ниной Игнатьевной. А Яков Иванович Турчин стал ее законным супругом. Были поставлены надлежащие печати, оформлены справки, выписки на все случаи жизни. Дополнительно написано ходатайство от имени Министерства внутренних дел перед российским консулом в Америке.
Человечек этот нимало не удивился визиту девушки и мужчины в женском платье. Он никогда ничему не удивлялся, за что и получал со всех сторон хорошие деньги.
О качестве его печатей ходили легенды. Поговаривали, что когда-то секретарь Министерства иностранных дел в пьяном угаре выронил в Неву у Дворцового моста главную печать Министерства, мгновенно протрезвел, поседел от ужаса и попытался броситься в Неву — спасать ежели не печать, то свою пропитую честь. Назавтра целая делегация во главе с министром должна была отчалить на Европейский конгресс в Лондоне. А печать тю–тю… позору не оберешься! Но знающие люди шепнули адресок, седой как лунь секретарь на коленях приполз к человечку и заплакал. Ровно через два часа из неприметных дверей вышел совсем иной чиновник — уверенный в себе и вновь черноволосый. Делегация выехала вовремя, а маленький человечек купил себе маленький домик в Лесном.
Выправив документы, новоиспеченные супруги так же незамеченными вернулись домой. Викентьев–Турчин переоделся в мужское и уехал покупать билеты на гельсингфоргский поезд, отправлявшийся поздно вечером с Финляндского вокзала. Все бумаги, документы, черновики и самые необходимые инструменты он собрал еще с ночи. Упакованные в два саквояжа желтой свиной кожи, они стояли у дальней стены. Глубоко внутри каждого из них, замаскированные под фарфоровые чайнички, лежали две бомбы — так, на всякий случай. Фарфоровые осколки поражали человека не хуже стальных.
С этого момента время для Нины уплотнилось чрезвычайно. Внутри себя самой она поделилась на две разные Нины, все время ведущие неслышимый внешнему миру диалог. Та, прежняя Нина пыталась хоть какими-то доводами образумить Нину новую, холодную, рассудочную и оттого незнакомую. Но Нина новая отметала все доводы Нины прежней с легкостью и злостью.
Она сбегала наверх, быстро собрала все необходимые для путешествия платья, по просьбе Нины прежней уложила туда же фотографию родителей и снесла саквояж вниз, к Викентьеву–Турчину. Увидев на столе свои собственные портреты, немного всплакнула, но тут же взяла себя в руки. Поздно. Они уже муж и жена.
Прежняя Нина наотрез отказалась уезжать, хоть как-то не попрощавшись с Павлом. Она спрятала один портрет в муфту, захлопнула дверь, выскочила на улицу и на лихаче помчалась в департамент. Новая Нина позволила ей все это сделать, потому что одинокое ожидание Якова- Алексея в холодной лаборатории было уже совсем невыносимым. Что-то надо было делать. Вот пусть эта дурочка и попрощается со своими институтскими иллюзиями!
Лихач на дутых шинах домчал до департамента в десять минут. Павел оказался у себя. Нина в этом нисколько и не сомневалась, ибо в ней открылся дар предвидения. «Сейчас он подойдет, поцелует меня в лоб и спросит, в чем дело», — подумала Нина, входя в кабинет и увидев Павла в компании незнакомого молодого офицерика с красивыми усиками. Во взгляде офицерика было что-то рыбье и неприятное Нине.