Империя полураспада
Шрифт:
Люди создали мир, на потребу своим нуждам, прихотям и комфорту. А торговля разделила этот мир красной чертой. Особенным спросом пользовались всегда человеческие души. А вот такие, как Ксения, готовы были отдать себя, талант, жизнь, любовь даром – всё только этому миру, не требуя ничего взамен. Такой человек стремится стать лучше, чище, но главное – чувствовать себя нужным кому-то, быть востребованным. В этом суть, смысл его жизни.
Но никто и никогда не должен жертвовать собою ради других. Не надо путать самоотдачу и самопожертвование. Если первое вернётся тем же, а иногда даже увеличенным
– Что случилось, детка? – делано нахмурился отец.
– Ничего, папочка, всё очень даже хорошо! – Ксюша плюхнулась в кресло и по-кошачьи потянулась, заложив ладошки меж колен.
– Может быть, и ничего, – не отставал Александр Викторович. – Но по виду не скажешь. Скорее всего, в кого-то влюбилась. Что может девочку так радовать в твоём возрасте?
– Папочка, я уже совсем взрослая, – отмахнулась Ксюша. – Но ты, как всегда, очень догадлив. Я действительно познакомилась с мальчиком!
– Постой, постой, – снова нахмурился Знатнов. – Ты мне про всех мальчиков вроде бы рассказала из вашей спецшколы, или про кого-то забыла?
– Не забыла, папочка. Просто к нам в Москву переехала одна семья, а их сын зачислен в наш класс с литературным уклоном.
– Надеюсь, не чужой какой-нибудь? – на сей раз серьёзно, но пока ещё не очень встревожено спросил отец.
– Да нет же, – отмахнулась девочка. – Они из Сибири приехали. Родители у Сашки работают в Газпромстрое при Министерстве нефтяной промышленности. Папа технарь, каких свет не видывал, а мама – экономист. Таких спецов – по пальцам перечесть. Недаром же их в Москву работать пригласили.
– Пригласили, говоришь? – Александр Викторович всё ещё чуть недоверчиво поглядывал на дочку.
– Да, пригласили, – нетерпеливо подтвердила Ксюша. – Они сибиряки и вовсе никакие не чужие, даже не аборигены.
– И чем же они тебе понравились?
– Своей оригинальностью, как личности. Помнишь, ты как-то возил меня в гости к православному старцу Николаю Гурьянову на Псковское озеро?
– Кто ж такое забудет? – вопросом на вопрос ответил Александр Викторович. – Старцев у нас на Руси не так уж много осталось. А к отцу Николаю люди со всей земли приезжают, так же, как к пророчице Ванге. Помнится, он тебе что-то странное предсказал.
– Он сказал, что я не умру, пока Землю от смерти не спасу, – нетерпеливо перебила Ксюша. – Но дело не в этом. Ведь недаром же отец Николай мне предсказал много чудес совершить, а тут с твоей дочерью познакомился мальчик, который сам просто чудо! Это не просто так! Это знак!
Может быть, я не смогу, да и не сумею просто ни от чего землю уберечь – один в поле не воин – а вот Сашка очень даже оригинальный. И я чувствую, что это знакомство принесёт мне что-то хорошее.
– Мальчик оригинальный, говоришь? Может быть и славно, может, действительно что-то хорошее будет. – Знатнов на секунду задумался. – Только мудрецы с давних времён обращали внимание на человека, а не на его оригинальность. Учти это. Своим родом и родичами можно было похвастаться перед военачальником, перед друзьями или просто знакомыми, а за дела и проступки каждый отвечал своим личным именем и своими делами. И ежели представитель семьи – неуч, то нечего предками похваляться. Предкам – предково. Важно то, что ты сам сумеешь. Кстати, они русские?
– Папа, нельзя быть таким отъявленным националистом, – надулась Ксюша. – Сколько можно? Дедушка в твои юные годы не мешал тебе выбирать свою половину. Не фамилию не спрашивал, не имя, тем более о национальности. Ты сам-то можешь определить, русский ли ты? Может быть, они хохлы, евреи, бульбаши или чухонцы какие-нибудь, разве в этом дело? Мало ли у кого как судьба сложится? Дедушка тебе и сейчас не препятствует хороводиться с какой-то там моей будущей мачехой и не допытывается, мол, русская ли она? И я не лезу. Ведь не мешаю?
– Знаешь, Ксюха, это натуральный шантаж! У нас с твоей мамой судьба не совсем хорошо сложилась, но это уже другая история.
– Пусть так, – затараторила девочка. – Но не ты же мне будешь мою половину по своим запросам подбирать?! Даже в прошловековые времена никакой домострой подобных поступков со стороны родителей не одобрял. Или я не права?
– Ты что, дочка, замуж собралась? – выпучил глаза Знатнов.
– Нет, конечно, – смутилась Ксюша. – Но Сашка тоже ко мне почему-то с открытой душой. Тем более он рискнул меня назавтра домой пригласить.
– Назавтра! – хором ахнули дед с отцом.
Виктор Васильевич давно уже тихонечко проник с балкона в комнату и с любопытством прислушивался к внучкиным откровениям. А прослышав о приглашении, не удержался – ахнул.
– Что вы всполошились? – захохотала девочка. – Сашка меня со своими родителями хочет просто познакомить. Что здесь плохого?
– С родителями? – хмыкнул дед. – Это ещё куда ни шло. Тем более мальчик – тёзка твоего отца.
– Вот именно! – торжественно подтвердила Ксюша. – Я горжусь папиным именем! Мне оно очень нравится.
– Хорошо, хорошо, – согласился Александр Викторович. – Мы с дедом отпускаем тебя. Но слишком долго не задерживайся. Договорились?
– О’кей! – радостно улыбнулась Ксюха.
– Опять ты «о’кейкаешь», – заворчал Виктор Васильевич. – У вас, молодых, скоро ничего русского в душе не останется.
– Да ладно тебе, – одёрнул его Александр Викторович. – Ты и меня так всё время «доставал». Что, особое удовольствие получаешь от нравоучений?
– Ну вас, – отмахнулся дед и снова ретировался на балкон, где любил читать в качалке.
На следующий день Виктор Васильевич остался дома один: Ксюха с утра отправилась в гости, а сын старшего Знатнова частенько хаживал по воскресеньям в старообрядческую церковь на Рогожской заставе.
Это стремление пообщаться с Высшими Силами появилось у Александра Викторовича с юных лет и никто не знал откуда. Сам Александр думал, что от тесного соприкосновения с русской историей. Ему посчастливилось самостоятельно откопать артефакты, относящиеся к семнадцатому веку, когда патриарх Никон устроил в стране гражданскую резню, казня и сжигая старообрядцев, не желающих принять нововведений, которые были навязаны русскому патриарху католической церковью. Патриарх Никон также узаконил в стране двоевластие, а двух медведей в одной берлоге никогда не было и не будет.