Империя Раздолья. Огненное сердце
Шрифт:
– Чего орёшь, девка?
Я воззрилась на кота, кот обиженно отвернулся, пряча от греха подальше свой облезший хвост. Пауза затягивалась.
– Мастер Беорн, я это... На улицу бы мне. За дом...
– Ну так ступай! Чего орать-то посередь ночи...
Старейшина что-то ещё проворчал и вернулся к себе, оставив лучину дотлевать в моей комнате.
А мы с котом наперегонки выскочили из дома.
Я постояла на крыльце. Пахло прохладой, млачевником и сеном. Совершенная, абсолютно круглая луна освещала дома и улочку. Я с упоением набрала густого летнего воздуха в грудь. И
– Эй, когда же ты так успел облезть? Вчера же только был, как пушистая подушка! Заболел?
Кот мурчал и лез куда-то на плечо, путаясь в моих волосах. Я нетерпеливо отыскала взглядом резной домик на заднем дворе, погладила кота и, не без усилий оторвав животину от себя - кошар был явно против!
– опустила его на пол.
Сидя в домике в глубокой думе, я услышала доносящиеся с улицы девичьи хихикания. Одну узнала сразу, вторая была незнакома. Я поспешила на улицу.
– Ринка!
Хихиканье стихло.
– Кати? Ох, Драккати, это ты!
– Ринка кинулась мне на шею.
– Я уж думала, не увижу тебя! В общине такие слухи ходят!
– Это какие?
– Ну, что тебя того... Обесчестили и убили. А воевода спасти пытался, да только не успел!
Ринка ещё раз пискнула и радостно повисла у меня на шее. Ночь становилась всё темнее и темнее...
– Ринка, если ты меня сейчас не отпустишь, я точно умру.
Ринка непонимающе отстранилась.
– От удушья, Ринкания!
– Ой, прости, Дракки!
– Ринь смущённо убрала свои загребущие ручки.
– Рассказывай, как ты? Выглядишь как бледная немочь!
– От немочи слышу!
– буркнула я, но тут же улыбнулась.
– Я в порядке. Ну, почти. Голова иногда кружится, и рука как чужая, а так... Короче, не дождётесь! А что вы тут делаете среди ночи?
Девушки переглянулись.
– Слушай, - загадочно шепнула Ринка, - а ты уже насколько хорошо себя чувствуешь?
– Ну-у...
– В общем так. Это Никоя!
– Она взяла за руку девушку с тонкой трогательной косичкой.
– И мы идём... к заброшенному дому!
Теперь настала моя очередь удивляться:
– Зачем?
– Увидишь, - кокетливо качнула головой подруга.
Я колебалась.
– Надеюсь, пойдём не через колодец?
– Почему? А! Ты же ничего не знаешь! Да не бойся, волдырей больше не будет!
Как это не будет? Мы по воздуху, как птички, полетим? Но спорить с Ринкой я не стала. Раз подруга говорит, значит, так и есть. Перешептываясь, мы спустились по улочке вниз и миновали мост в Заречье. Никоя оказалась молчаливой и нашу беседу не поддерживала. Только рассказала, что её брат погиб, что она осталась одна, и что ей семнадцать лет.
– Слушай, Рин, я никогда тебя не спрашивала... А сколько тебе лет?
– Да вот весной было двадцать! Мы же ещё салинийскую наливку с корабля стащили, помнишь?
– Помню! И пили в девичьей до утра, а утром сварили уху с порчун-травой вместо петрушки!
– Мы рассмеялись.
– Потом вся община, что у нас обедала, сидела по задним дворам! Ух, старейшина лютовал! Три дня потом в поле картошку пололи! И смешно и грустно...
– А тебе сколько?
– Ринка отмеряла шаги в недорогих сапожках, всё больше ускоряясь .
– А я на год старше тебя. Я тут вообще самая старая!
– Такие мы старые, красивые и незаамууужнииее...
Мы захихикали.
– Слушай, Ринь, а где Аника? Что с ней?
– С ней-то всё в порядке. Коз пасёт в Заречье, сорняки полет. Вот ты мне скажи, что всё-таки у вас там произошло?
Ринкино любопытство - это отдельная песня!
– А что ты знаешь?
– осторожно поинтересовалась я. Ей только дай волю, по секрету всему свету...
– Ну, что вы из-за Жаника подрались. И что он вас разнимал. А потом приказал стеречь палатку с ней своей охране, а тебя повёз в Общину на своём вороном жеребце.
– Почти так и было...
Ринкания что-то обдумывала, нервно теребя кончик рыжего локона.
– Кати, а правда, что у вас с воеводой роман?
Я аж притормозила:
– Чего?
– Ну, слухи, знаешь ли. Что он ночует с тобой, а старейшина вас покрывает...
Увидев, как вытянулось мое и без того изумлённое лицо, Ринка вынесла вердикт:
– Ясно. Ты не в курсе.
– Ринка!
– Да ладно, чего ты... Я просто уточнить хотела, интересно же. Может, и на меня снизойдёт благодать воеводова...
– Ринка мечтательно закатила глаза.
– Когда-нибудь.
Я изобразила всенародную скорбь:
– Как ты могла поверить такому?
Мы приближались к зарослям щипун-травы, за которыми находился колодец, и я инстинктивно замедлила шаг. Противных жгучих стеблей не было. Ринка победно обернулась:
– Я же говорила! Выжгли их по приказу воеводы! Теперь хоть в урочище к колодцу ходить не надо, этот рядом совсем!
– А мне нравится в урочище...
– Я оглядела почерневшие остатки стеблей.
– Там лучше.
Миновав опалённую окраину, мы свернули вбок, к свежевыделанной ограде из прутьев.
– Пригнитесь!
– скомандовала рыжая бестия.
Мы послушно присели под оградой, вслушиваясь в предрассветную тишину. Откуда-то доносились странные посвистывающие звуки, но их источник я не могла определить.
– Вооот он, свет очей моих!
– восхищённо протянула подруга.
За старым заброшенным домом открывалась интересная картина : танцующий с оружием высокий воин, сначала плавными, а затем резкими движениями перетекал из стойки в стойку, замирая каждый раз по завершении серии ударов по мнимой мишени . Длинные волосы были собраны в хвост и перехвачены шнурами по всей длине. Отсветы яркой луны переливались на красивом, мощном теле, подчёркивая каждое движение мускулов на обнажённом торсе.