Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

Дочитав весь текст до конца, Лямзин акку­ратно вернул бумаги на свои места, запер сейф и уже собирался вернуть ключи в верхний ящик стола, когда резко распахнулась дверь и на поро­ге возник хозяин кабинета.

Антон внутренне содрогнулся, так как, во­преки ожиданию, не слышал приблизившихся шагов.

Ему показалось, что в глазах шефа светится скрытое злорадство, как будто тот уже обо всем догадался.

Как бы в подтверждение промелькнувших в голове майора мыслей, Кудряшов уселся за письменный стол

и принялся копаться в ящи­ках.

Наконец полковник поднял на Антона то ли растерянный, то ли издевательски-изумленный взгляд и спросил:

— Слушай, а ты случайно не видел моих ключей? Вечно я их теряю, наказание какое-то с этими ключами.

Кудряшов задержал на лице собеседника ис­пытывающий взгляд, как будто знал, что полу­чит ответ на поставленный вопрос именно от него, майора Лямзина.

Глава 8

Дача Аникеева представляла собой доброт­ный каменный дом с просторной гостиной, ши­роким холлом, квадратной кухней на первом этаже и двумя спальнями на втором. .

На время своего отсутствия Паша наглухо задраивал все окна массивными ставнями, за­крывающимися изнутри, а мощная металличес­кая дверь, ведущая на веранду, отбивала всякую охоту у мелких воришек тратить понапрасну время и силы.

Все эти предосторожности были приняты лишь против многочисленных бомжей, которые в холодное время года предпочитают отсижи­ваться в относительном тепле оставленных без присмотра строений.

Хотя справедливости ради стоит заметить, что внутреннее убранство коттеджа было вели­колепным: новая импортная мебель, мягкие ков­ры, минимум бытовой техники,

а главное — многочисленные полотна, развешанные на сте­нах особнячка. Все это могло привлечь внима­ние жуликов и покрупнее, чем отвергнутые об­ществом изгои.

Оставив спутницу в холле, Чижов прошел на кухню и принялся возиться с газовым котлом. Предстояло заполнить отопительную систему водой и только после этого включить газ.

Наконец в котле загудел огонь, и Иваныч вернулся к Маше, которая с нескрываемым ин­тересом рассматривала картину с изображенным на ней натюрмортом из экзотических фруктов, покореженного осколка ржавого железа и ог­ромного куска горного хрусталя, должного по замыслу в немалой степени странного автора изображать вазу.

— Нравится? — улыбаясь спросил Иван.

— По крайней мере необычно, — неуверен­но отозвалась девушка и переключила свое вни­мание на следующее полотно, с не менее чуд­ным сюжетом.

Чижов устало опустился в мягкое кресло и, желая дать пояснения по поводу частной кол­лекции своего приятеля, сказал:

— Эти два шедевра, — в устах каскадера сло­во прозвучало по меньшей мере иронично, что­бы не сказать большего, — Паше подарил один сумасшедший художник за то, что он профинан­сировал тому заграничную выставку.

— Оказывается, ваш приятель еще и меце­нат, — искренне удивилась Маша.

Иваныч пристально посмотрел на девушку и произнес, как будто объяснял несмышленому ребенку основы таблицы умножения:

— Это было на заре перестройки, когда при­ходилось искать способы отмывания денег и уклонения от непомерных налогов. — На секунду задумавшись, он продолжил: — Хотя сейчас на­логи не стали меньше, насколько я знаю.

На лице блондинки отразилось неподдель­ное изумление, но мужчина, предвидя ее во­прос, пояснил:

— Просто на сегодняшний день существует гораздо больше возможностей обмануть налого­вую инспекцию, чтобы не прибегать к услугам второсортных живописцев.

Понятливо кивнув головой, Маша перемес­тилась в глубину комнаты, где в углу, по сосед­ству с ярким гобеленом, висело потемневшее от времени полотно,

— Неужели и эта красота из той же серии?

— Какая? — оживился Чижов, вставая с кре­сла. — А, эта: — Его голос зазвучал несколько торжественно. — Нет, ее подарил Пашке я, ко­гда он построил себе это уютное гнездышко, так сказать, на новоселье. Картина была написана в начале века одним действительно классным ху­дожником, который почему-то решил заняться наукой вместо того, чтобы посвятить себя слу­жению музам. Она досталась моему деду от его друга, который после революции эмигрировал в Париж. Здесь даже дух совершен...

Внезапно Иваныч замолчал, как будто на­толкнулся в темноте на непробиваемую стену — его глаза округлились от удивления, а на скулах явственно обозначились желваки.

— Что случилось? — забеспокоилась девуш­ка, глядя в побледневщее лицо мужчины. — Вам плохо?

Ничего не объясняя, каскадер медленно про­стер руку в направлении старинного полотна и

заплетающимся языком смог произнести только одно-единственное слово: — Каарт-т-тина...

* * *

Первым желанием Лямзина было выхватить из-за пояса пистолет и разрядить в шефа всю обойму. В эту секунду Антон был уверен, что не­удавшаяся попытка покушения на его жизнь была спланирована полковником.

Остановило майора только то обстоятельст­во, что выстрелы будут услышаны в соседних кабинетах, а значит, его обязательно арестуют.

Но ждать, что в любую секунду Кудряшов нажмет на кнопку селекторной связи и позовет на помощь охрану, было еще в большей степени рискованно. Поэтому Антон внутренне сжался, готовый в любую секунду наброситься на на­чальника.

Лицо полковника неожиданно стало преж­ним — привычно серьезным и сосредоточен­ным, лишь в глазах появилась легкая тень расте­рянности.