Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

Глубже надвинув на глаза позаимствован­ную кепку, Антон подошел к воротам и нето­ропливо отодвинул массивный засов.

В эту секунду комитетчику казалось, что за ним наблюдают две пары внимательных глаз, поймав его широкоплечую фигуру в перекрестье пистолетных прицелов.

Когда Лямзин распахивал массивные створ­ки железных ворот, его ладони сильно вспотели, а по телу пробежала нервная дрожь. Но со сто­роны все выглядело более чем обыденно — зна­ющий свое дело человек просто занимался при­вычной работой.

Погасив фары и оставив одни

габаритные огни, майор ввел «Мерседес» во двор. Двигатель послушно заглох, и парочка вышла под дождь, направляясь к невысокому крыльцу.

Прежде чем войти в дом, Антон склонился к уху подруги и прошептал:

— Не забудь: в случае заварухи сразу падай на пол и лежи, пока я тебя не окликну.

Не проронив ни слова, девушка покорно склонила голову и решительно взялась за двер­ную ручку. Через секунду они оказались в зна­комом интерьере прихожей с затухающим ками­ном.

Здесь их никто не ждал — приглушенные звуки раздавались из дальней комнаты, считав­шейся до недавнего времени спальней, но пре­вращенной незваными посетителями в жуткова­тую камеру пыток.

Сквозь узкую щель неплотно затворенной двери Лямзин увидел своих приятелей. Их за­пястья были схвачены стальными браслетами, продетыми через трубу парового отопления. Внешность вора, а особенно каскадера, застави­ла Антона содрогнуться.

Гвоздик, сидя на корточках, пытался изо­бразить на припухшем от побоев лице непре­клонную дерзость, но вместо этого у него полу­чалась лишь гримаса жалкого отчаяния.

Иваныч же, при всем своем желании, не смог бы выдавить из себя даже этого — лиловые распухшие губы свешивались на залитый кро­вью подбородок, сквозь сплошной синяк на мир взирали маленькие черные точечки, еще недав­но называемые глазами, а нос стал походить на громадную картошку, к тому же явно съехавшую набок.

Спиной ко входу и лицом к жертвам стоял тип, отдаленно напоминающий базарного мяс­ника с бритым, заплывшим жиром затылком и короткой дубинкой в волосатой руке.

Второй — по-видимому, старший — сидел на кровати вполоборота, откинувшись спиной на мягкие подушки и положив на чистую по­стель ногу в грязном ботинке. Его яйцеобразная голова мерно раскачивалась из стороны в сторо­ну, тряся редкими кудряшками.

Заслышав приближающиеся шаги, старший повернул ко входу продолговатое лицо с горба­тым носом и вопросительно уставился на входя­щую девушку (Антон специально несколько за­держался, оставаясь в тени коридора).

Во взгляде яйцеголового не было и тени стра­ха или подозрительности — весь его вид подчер­кивал абсолютное спокойствие и уверенность в своей полной безопасности.

— Какие люди, — несколько иронично про­рокотал он, — а мы уж вас заждались, почему так долго?

«Мясник» неторопливо обернулся и хотел что-то добавить от себя, но не успел — свистя­щая пуля пробила выпирающий кадык и засты­ла в хрустнувшем позвоночнике. Детина рухнул на пол бесформенной массой, как мешок с под­гнившей картошкой; из раны хлынула обильная кровь, заливая белую простыню, край которой свешивался с широкой кровати.

Кучерявый запоздало потянулся к лежащему рядом пистолету, но прежде, чем он успел до­тронуться до ребристой рукоятки, в его лоб уперся еще теплый после недавнего выстрела глушитель.

— Положи ручки так, чтобы я мог их отчет­ливо видеть, — предостерегающе процедил майор, глядя в расширившиеся зрачки противника, — иначе я занервничаю и вышибу из твоей бестолковки все говно, которое там скопилось.

Рука, протянувшаяся к оружию, резко от­дернулась, как будто натолкнулась на расплав­ленный металл. Яйцеголовый явно не спешил умирать — жизнь была ему очень дорога, и он не стал изображать из себя героя.

— Машенька, — ласково проворковал Ан­тон, — возьми ствол и держи его при себе, а мы поищем ключи от наручников, ведь так? — пос­ледний вопрос был обращен к притихшему яйцеголовому.

Тот нехотя кивнул и произнес:

— Ключи у него в кармане, — он ткнул пальцем в сторону распластавшегося на полу «мясника».

Блондинка не стала ждать, когда ее вновь о чем-нибудь попросят, и принялась обшаривать карманы покойника, изо всех сил стараясь скрыть подступившее отвращение и панический страх перед трупом.

Наконец в ее руке появилась звякнувшая связка, на которой были и два маленьких нике­лированных ключика. Щелкнули отпираемые замки, и браслеты перекочевали на запястья си­дящего на кровати парня.

Дегтярев, проделавший все это с видимым удовольствием, все-таки не удержался и наот­машь саданул противника по горбатому носу.

Кислая физиономия бандита мгновенно ок­расилась ярко-алой кровью. Кровь хлынула по­током из обеих ноздрей.

— Педрила фуфлыжный, — не отказал себе в удовольствии очнувшийся вор, — я тебе сейчас пердильник искромсаю, чтобы знал, отморозок гребаный, как тянуть на вора...

И Юра не замедлил бы перейти от слов к делу, если бы не Лямзин, который, положив ру­ку на плечо товарища, выразительно произнес:

— Сначала мы поиграем в вопросы и ответы, а если он окажется не слишком разговорчи­вым, — говорящий выразительно посмотрел на кучерявого, — тогда я помогу тебе превратить его жопу в ядерный полигон.

Пока они запугивали бандита, Маша скло­нилась над измученным Чижовым, запричитав:

— Сволочи, что они с тобой сделали. — Го­лос ее предательски дрогнул, готовый сорваться в тихий плач. — Как ты себя чувствуешь, Иван?

Натянуто улыбнувшись, насколько позволя­ла изрядно подпорченная физиономия, Иваныч прохрипел:

— Как будто я выпал из окна пятого этажа на бетонную плиту...

Оставив вора присматривать за яйцеголовым, Антон подошел к каскадеру и помог ему подняться, спросив:

— Идти сможешь?

— Если вольешь в меня граммов триста вод­ки, — в том же тоне отозвался Чижов, — то смогу даже бежать.

— Шутник, — грустно улыбнулся Лямзин, препроводив товарища в ванную комнату и по­ручив его заботам подруги.