Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

До слуха ошарашенного Дачника донесся звук взревевшего мотора, который начал мед­ленно растворяться в сыром вечернем воздухе,

пока громилу не окружила вязкая тишина осен­него леса.

По дороге домой троица сменила еще две машины, пока, наконец, не достигла пределов аникеевской дачи.

Первым переступил порог Антон, несколько удивленный тем, что дом погружен в абсолют­ный мрак. Пройдя в комнату, в которой обычно спала подруга, он зажег свет и едва ли не вскрик­нул от удивления — кровать была застелена тя­желым покрывалом, но на ней никого не было.

— Маша! —

громко позвал Лямзин, прислу­шиваясь к гулкому эху, прокатившемуся по ком­натам особняка. — Маша, ты где?! — еще громче выкрикнул он и бросился обшаривать комнаты.

Все вещи Маши были на месте — даже ее дамская сумочка, — не было только самой хо­зяйки этих вещей.

И тут майора окликнул Чижов, стоящий в углу ярко освещенной гостиной:

— Антон, иди сюда.

Когда комитетчик приблизился к каскадеру, за спиной которого в оцепенении замер Дегтя­рев, ему в глаза бросилось некое несоответствие обстановки — чего-то в комнате явно недоста­вало, но чего? И тут он понял.

На светлых обоях проступило прямоуголь­ное пятно пыли, резко контрастирующее с ве­селенькими узорами стен. Раньше этого пятна никто не замечал, потому что на его месте висе­ла картина, та самая — со старенькой церквуш­кой и молодым дубом, картина, с которой все и началось, но без которой ничего нельзя было за­кончить...

Глава 11

Маша ощутила легкий толчок в спину и, чтобы не. упасть, была вынуждена сделать, не­сколько шагов — она почувствовала, как ее ко­ленки уперлись во что-то мягкое. Тут же послы­шался властный голос одного из сопровождаю­щих:

— Сними с нее повязку, — произнес тот гус­тым, рокочущим басом.

В ту же секунду девушка уловила легкое прикосновение сильных пальцев к ее голове и обнаружила, что кусок плотной ткани, еще

се­кунду назад закрывающий глаза, исчез в карма­не долговязого брюнета с вытянутым желтушно-бледным лицом и близко посаженными глазка­ми. Блондинка тут же окрестила его про себя Дылдой.

Второй — плотный, но не толстый мужи­чонка в дорогом твидовом пиджаке и шелковой сорочке, из-под ворота которой выглядывала массивная золотая цепь, — вольготно располо­жился в кожаном кресле, устало прикрыв мор­щинистые веки. Всем своим видом он старался подчеркнуть собственную значимость, но и без того было ясно, что он занимает главенствую­щее положение в этом дуэте.

Осмотревшись по сторонам, Маша обнару­жила, что находится в просторной, дорого и со вкусом обставленной квартире. Но кто хозяин этой квартиры, в каком районе Москвы она на­ходится и зачем.им понадобился весь этот цирк с похищением, девушка никак не могла взять в толк.

Как будто догадавшись о смятении в белоку­рой очаровательной головке пленницы, крепыш, выдавив из себя жалкое подобие друже­любной улыбки, сказал:

— Маша, так, кажется, вас зовут? — Не до­жидаясь ответа, он продолжил: — Можете на­прасно не беспокоиться — с вами решительно ничего не случится, если ваш приятель, конеч­но, будет вести себя примерно.

Стараясь сохранять на лице абсолютное спо­койствие, девушка охотно отозвалась:

— А я и не волнуюсь. Просто хотелось бы получить хоть какие-нибудь объяснения. Между прочим, — она кокетливо поджала губки, — крайне неприлично беседовать с дамой, не на­звав собственного имени.

На этот раз господинчик искренне заулы­бался, довольный столь учтивым обращением, и произнес:

— Можете называть меня Васей, а его, — толстый палец ткнул в грудь долговязого това­рища, — Петей или как вам будет угодно. Сегод­ня мы будем отзываться на любые имена.

— Пусть будет Вася и Петя, — охотно согла­силась девушка, откидываясь на мягкую спинку дивана, — а как вы собираетесь сообщить Анто­ну о моем похищении? Телефона ведь на даче нет.

Крепыш так и сиял от переполнявшего его душу превосходства над ней, вслух же он заме­тил: .

— Это даже проще, чем вы можете себе представить. — Он сделал короткую паузу, потя­нувшись к картонной коробке с толстыми сига­рами. — Я сейчас отправлюсь к вашему прияте­лю и лично извещу его обо всем, выдвинув кое-какие требования.

Маша смерила собеседника испытующим взглядом, как будто хотела убедиться в крепости его плотно сбитого тела, и произнесла, вложив в интонацию ироничную любезность ядовитой кобры:.

— Вы считаете себя бессмертным? Или у вас имеются запасные конечности, — она изде­валась над похитителем и не стремилась это скрыть, — потому что эти вам наверняка пере­ломают?

Мужчина улыбнулся — слишком ласково, чтобы улыбка была и в самом деле искренней, и сказал — слишком снисходительно, чтобы это могло быть правдой:

— Я нисколько не боюсь ваших товари­щей. — Он замолчал, поднося зажженную спич­ку к сигаре, при этом его пальцы едва заметно подрагивали. — Вы, как мне кажется, явно не­дооцениваете собственные прелести. Ну какой самец решится пожертвовать этим миловидным личиком, этими стройными ножками и столь роскошным бюстом ради никчемной позоло­ченной цепочки, которой грош цена в базарный день. И поверьте, что я смогу убедить вашего дружка не делать лишних движений, потому как все в этом мире призрачно и зыбко — в том чи­сле и женская красота.

В прозвучавших словах не было откровен­ной угрозы, но тон, каковым было сделано это заявление, заставил девушку нервно поежиться. Совершенно неожиданно на нее накатил жут­кий, всепоглощающий страх, буквально прони­зывающий насквозь все ее трепетное естество. Маше даже почудилось, что она явственно ощу­щает, как зашевелились на голове волосы, со­бранные в тугой пучок.

Ее состояние не укрылось от пристального взгляда крепыша, который не замедлил сказать:

— Я вижу, что вам страшно. Не бойтесь — я просто уверен, что с вами ничего не случится. Петя, — он вновь ткнул пальцем в грудь молча­ливого спутника, — конечно, не прочь был бы с вами порезвиться, но он, к счастью, умеет отли­чать деловую необходимость от собственных, меркантильных интересов. Если же со мной что-нибудь случится, то вам не позавидуют гугено­ты, убиенные в ночь святого Варфоломея.