Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

— Давай не будем пускать пыль в глаза друг другу. Это был прекрасный монолог, но он всего лишь...

Договорить коротышка не успел. Дегтярев в мгновение ока подскочил к комитетчику и, при­ставив к виску того тупорылый ствол, процедил сквозь зубы:

— Не толкай меня на мокруху, Антон, — причем имя Лямзина прозвучало в устах вора как ругательство, — левой рукой вытащи свою волыну и брось ее на пол.

Взгляд майора пробежал по лицу каскадера, который ни единым жестом не выдал собствен­ных чувств, а затем покосился на темное

пуле­вое отверстие пистолета. Наконец, решив, что сопротивляться бесполезно, Антон сделал все так, как велел Гвоздик, и табельный пистолет, издав приглушенный стук, упал на ковер к но­гам комитетчика.

Дегтярев пяткой левой ноги поддел рукоятку лежащего на полу оружия и отбросил его в угол комнаты.

— А теперь пошли, я тебя прикручу к бата­рее, — произнес Юра, слегка подтолкнув майора в спину, — на всякий случай, чтобы не дергался.

Они удалились в кухню, а Чижов продолжал следить за реакцией их непрошеного гостя.

Лицо коротышки заметно побледнело, а на лбу проступила липкая испарина, но он изо всех сил старался придать себе независимый вид, как будто все произошедшее не имело к нему реши­тельно никакого отношения. Крепыш даже при­нялся что-то насвистывать себе под нос, в такт мелодии постукивая ладонью по мягкой обивке дивана.

— Не свисти, — раздался голос вернувшего­ся вора, — денег не будет, а тебе они пригодятся на докторов или на похороны. В зависимости от результатов нашей беседы.

Тот послушно притих, потупив глаза и делая вид, что рассматривает собственные ногти.

Иваныч, до этого хранивший молчание, не­ожиданно произнес, глядя в упор на незнакомца:

— А тебе ведь страшно?

Коротышка сделал вид, что не расслышал вопроса. Иваныч с минуту помолчал, а затем сказал:

— У тебя пять секунд на размышления: или ты нам говоришь, где девчонка, а главное — картина, или придется над тобой поработать.

— Значит, телка вас все-таки интересует? — оживился модно одетый господинчик.

— Не больше, чем твой лажовый свист, — протянул Юра, глядя на взмокшего противни­ка, — удастся ее вытащить — хорошо, а нет — Бог с ней...

Низкорослый крепыш поднялся на ноги, сказав:

— Мне надо подумать...

— Думай, — почти любовно протянул Ива­ныч и тут же резко выкрикнул: — быстрее!

Раскачиваясь с носка на пятку, лощеный гость переводил теперь уже испуганный взгляд с каскадера на улыбающегося Гвоздика.

И вдруг коротышка рванулся вперед, сгруп­пировавшись, как сжатая пружина. Коротко стриженная голова угодила Юре прямо в живот, и он, не удержавшись на ногах, растянулся на ковре, выронив из рук пистолет. Гость отчаянно рванулся к отлетевшему в сторону оружию, стремясь захватить инициативу в свои руки.

Но Чижов, казалось, только этого и ждал — прыгнув с кресла, он кинулся наперерез против­нику, выставив вперед здоровенный кулак.

Наткнувшись на неожиданную преграду, крепыш на несколько секунд замешкался — это­го вполне хватило каскадеру, чтобы обрушить на плоский затылок массивную, ребристую рукоят­ку ствола.

Перед глазами посетителя поплыли розовые круги — ноги подкосились, как будто не в со­стоянии были удерживать на себе непосильный груз, и коротышка рухнул на пол рядом с опра­вившимся после удара Дегтяревым.

— Хватай его за ноги, — приказал Чижов, указывая на распластавшегося крепыша.

Гвоздик не заставил просить себя дважды и охотно выполнил требуемое.

Вдвоем они занесли гостя в ванную и опустили на холодный кафель. Тот открыл глаза, не­доуменно уставившись на противников, — во взгляде читался дикий страх, граничащий с без­умием.

Не растрачивая силы на бесполезные вопро­сы, Юра резко саданул господинчика ногой по ребрам. Тот в ответ издал лишь короткий вскрик, шумно выдохнув.

Чижов, сорвав с металлических кронштей­нов бельевую веревку, принялся связывать руки коротышки за спиной. Затем он заткнул сливное отверстие пластмассовой пробкой и включил го­рячую воду. Только после этого он приподнял крепыша под мышки и рывком поставил на ноги.

Едва ночной гость обрел под собой почву, как сокрушительный удар в челюсть опрокинул его навзничь, перебросив через чугунный борт.

Потирая ушибленный кулак, Иваныч заго­ворил, наблюдая, как вода с шумом наполняет резервуар.

— Сейчас мы тебя сварим, благо что кипято­чек имеется. Но ты в любой момент можешь нас остановить.

Их низкорослый гость не издал ни звука, со­бираясь мужественно вынести все пытки.

В этот миг заговорил вор, доставая из карма­на выкидной нож — трофей, завоеванный в гос­тиничном номере:

— Иваныч, сбегай на кухню, принеси со­ли, — мягко попросил он. — Проверим на прак­тике, что такое «не сыпь мне соль на рану».

Сказав все это, вор вплотную приблизился к жертве и резко разорвал на нем одежду, обнажив крепкий, мускулистый торс.

Вернулся Чижов, держа в руке фарфоровую солонку, которую охотно протянул товарищу.

Не оборачиваясь к каскадеру, Дегтярев спро­сил:

— А как ты думаешь, Ваня, получится из меня хирург?

Блестящее острие ножа уткнулось в подра­гивающую плоть и, прежде чем коротышка ус­пел хоть что-то сказать, мягко вошло в тело, распоров тонкую загорелую кожу. На месте по­реза проступила алая кровь, стекая по металли­ческому лезвию выкидухи.

Громкий, душераздирающий крик огласил тесную комнатушку, буквально оглушив всех присутствующих.

— Что ты орешь, как будто тебя режут, — мрачно пошутил Гвоздик, — это же только ма­ленькая царапина. Давай мы тебя подлечим.

С этими словами он обильно посыпал кро­воточащую рану принесенной солью.

Плотно стиснув зубы и прикрыв глаза, коро­тышка тихо поскуливал, боясь вновь закричать. А обжигающая жидкость уже покрыла лакиро­ванные ботинки, просачиваясь сквозь плотную ткань брюк.