Империя Страсти
Шрифт:
— Ты отправилась на свидание и отказалась стать моей. Прикосновение к другой женщине было твоим уроком, потому что мы оба знаем, что открыто ничего не делается. В следующий раз, когда я скажу, что ты моя, ты крикнешь это в ответ, я ясно выразился?
Я поднимаю колено, чтобы ударить его в промежность, но он поднимается в последнюю секунду, избегая моего нападения.
— Попробуй еще раз.
— Трахни. Себя.
— Не то слово. — у него хватает наглости огрызаться. —
Я поджимаю губы.
Все еще держа меня за горло, он берет футболку и задирает ее до пояса, поднимает мою ногу, а затем шлепает меня по заднице.
Я задыхаюсь, мне все еще больно, и на ней остаются отпечатки его рук с того последнего раза, когда он это сделал.
Два дня назад. Прошло всего два дня, но такое ощущение, что он не прикасался ко мне десятилетие. Ужасно, как мое тело и другие части меня, которым я не хочу давать названия, привыкли к нему.
Кингсли освобождает свой твердый член, который багровеет и капает спермой. Похоже, я не единственная, кто настолько развратен, чтобы возбудиться от этого праздника ненависти.
Мы оба ненасытные животные, жаждущие большего.
Он зарывается пальцами в мои складки.
— Посмотри, как ты намокла для меня, дорогая. Твоя киска так и просится, чтобы ее трахнули.
Я вздрагиваю, когда он делает то, что он делает: его пальцы проникают внутрь, а его ладонь щёлкает по моему клитору.
— Такая манящая, узкая и готовая, — произносит он мрачные слова, которые возбуждают меня больше, чем следовало бы.
Затем выходит, и я прикусываю губу, чтобы не протестовать. Его пальцы пробираются через мою влажность к задней дырочке, размазывая по ней возбуждение, прежде чем ввести внутрь.
Я упираюсь кулаками в простыни и сжимаю их.
Это разврат, которым он занимается в последнее время, получая удовольствие от ласкания пальцами моей задницы, пока он трахает мою киску.
Это всегда возбуждало меня странным образом, но одного не хватает — его члена внутри меня. Он скользит по моим складочкам, вверх и вниз в мучительном ритме.
— Ах, черт…
Я поднимаю бедра, желая ослабить давление, нарастающее в ядре.
— Действительно, черт, дорогая.
Он приникает еще одним пальцем в мою задницу, растягивая до боли.
Но больнее всего то, как я заряжена на что-то.
На что угодно.
Вот почему я ненавижу отказываться от контроля. Неизвестность и зависимость от кого-то другого — одни из моих худших кошмаров.
— Дерьмо… — я прикусываю губу. —
Сделай что-нибудь.
Он медленно качает головой.
— Сначала скажи, что ты моя.
— Нет.
— Тогда мы останемся вот так на всю ночь.
— У тебя посинеют яйца.
— А у тебя посинеет киска, но без гребаного оргазма.
— Будь ты проклят, Кингсли.
— Будь ты
— Я не твоя игрушка, придурок.
— Нет, не игрушка. Ты вся эта проклятая игра.
Мои губы раздвигаются, и тошнотворное чувство опускается в желудок. Просто… почему он должен говорить вещи, которые полностью выбивают меня из колеи?
— Ты предпочитаешь представлять меня с другими игрушками или дать нам то, чего мы оба хотим?
Я вздрагиваю, чувствуя, как мое сердце сильно и быстро сокращается.
— Я не хочу тебя.
— Конечно, давай скажем, что я тоже тебя не хочу, пока мой член твердый, а твоя киска мокрая.
— Уф…
— Скажи это, Аспен.
— Трахни меня, — шепчу я, мое сердце подпрыгивает к горлу.
— И?
— Я… твоя. — я смотрю на него. — Временно.
Я могу сказать, что ему не нравится последнее дополнение, учитывая, как сильно он сжимает пальцы на моем горле, но он, наконец, входит в меня.
Толчок настолько мощный и сильный, что я соскальзываю с кровати и задыхаюсь от его интенсивности.
Мое ядро стимулировано и влажно, и я немедленно кончаю, когда его рука на моей шее, а пальцы в моей заднице.
— Скажи мне, что ты тоже мой, — стону я в своей похотливой дымке, глаза полузакрыты, а сердце почти достигло небес. Когда он ничего не говорит, я тянусь к его лицу. — Скажи это, или я действительно убью тебя в следующий раз, когда ты прикоснешься к другой женщине.
— Я твой. — он ухмыляется. — Временно.
От этого слова у меня внутри образовывается дыра, но я забываю об этом, когда он трахает меня до последней капли крови, а затем заливает мою киску, задницу и грудь своей спермой.
Что-то изменилось, между нами, и я понятия не имею, что именно.
Все, что я знаю, это то, что я не думаю об уходе, когда он заключает меня в свои объятия и засыпает, обернувшись вокруг меня.
Глава 22
Аспен
— Я буду чертовски сильно скучать по тебе.
Я едва могу дышать, когда Кэролайн сжимает меня в объятиях, которые можно принять за медвежьи.
Неохотно и с достаточной неловкостью, чтобы вызвать секундное смущение, я похлопываю ее по спине.
— Ты не покидаешь планету.
Она отстраняется, надувшись.
— Ну, я покидаю тебя после того, как привыкла к тебе.
— Мы еще увидимся, Кэлли.
— Еще как увидимся. — она целует меня в щеку. — Я так, так рада, что снова воссоединилась с тобой, красивая сучка. Береги себя, хорошо? Если что-то случится, не прячься и не разбирайся с этим сама. Я всего лишь на расстоянии звонка.