Империя Страсти
Шрифт:
Гвинет: Конечно, я не возражаю! Мне приехать к тебе домой? Кэролайн будет там? Она любит пирожные, так что я захвачу и ей немного.
Я улыбаюсь, собираясь ответить «ДА» с большой буквы, когда сзади раздается шорох.
Мое мини-радостное настроение исчезает. Этот мудак имеет наглость идти за мной после того, на что он заставил меня смотреть. Хотя это хорошая возможность проломить ему голову каблуками.
Я резко вдыхаю, кружась на месте.
— Я убью тебя…
Мои
Вонь антисептика и изнуряющего нутро хлороформа заполняет ноздри и впивается в голову со смертоносностью пули.
Темная фигура нависает надо мной, хватает за плечи, почти вырывая их. Я впиваюсь ногтями в их руки, царапая со всей энергией выживания.
Очевидно, этого недостаточно, потому что он продолжает прижимать ткань к моему лицу, заставляя вдыхать хлороформ.
Дерьмо… дерьмо…
Я чувствую, как ослабевает моя хватка и мышцы. Призрачный скрипящий звук каблуков, волочащихся по земле, медленно затихает на заднем плане, и мои глаза опускаются.
Нет…
Передо мной одновременно взрывается буйство красок и звуков.
С моего носа снимают тряпку, и я сползаю на машину, потом на землю из-за силы кашля. От глотка чистого воздуха у меня слезятся глаза, и я несколько раз встряхиваю головой, возвращая ориентацию.
Сначала я не понимаю, что только что произошло, возможно, это испуг или неприятный розыгрыш. Но даже в глубине души я понимаю, что все гораздо серьезнее.
Сцена, возникающая передо мной, могла бы сойти за кадр фильма ужасов.
Кингсли держит за воротник темную фигуру, которая чуть не лишила меня сознания, и бьет кулаком по лицу в маске.
Другой мужчина хватает его, и они валятся на землю в потоке ударов, пинков и гортанных звуков.
Даже в оцепенении я вижу, что, кем бы ни был нападавший, он профессионал. Несмотря на склонность Кингсли к насилию, он не сможет одержать верх.
Двигаясь на четвереньках, я достаю упавший на землю портфель и роюсь в нем в поисках перцового баллончика.
Прежде чем я успеваю достать его, нападавший бьет Кингсли по ребрам и убегает.
Кингсли вскакивает на ноги, вероятно, чтобы броситься в погоню, но я шепчу:
— Не надо… не… не уходи…
В моих словах слышится отчаяние, боль и грубость. Такая грубость, что причиняет боль. А может, на самом деле мне больно от осознания того, что если Кингсли последует за ним, то вместо меня похитят его, просто чтобы донести мысль.
Или, что еще хуже, его застрелят.
— Черт.
Он доходит до меня в два длинных шага и заключает в объятия. Это действие настолько непринуждённое, что мне хочется раствориться в нем на некоторое время. И это кажется естественным, будто он делал это — держал меня, обнимал — десятилетиями.
Он обхватывает меня сильной рукой за
— Ты в порядке? Я отвезу тебя в больницу.
Я неистово трясу головой, задыхаясь от нехватки воздуха и слов.
— Я в порядке. Просто нужна минутка.
— Ты даже не можешь стоять, Аспен.
— Могу.
Я пытаюсь оттолкнуться от него и тут же снова попадаю в его объятия.
— Стой спокойно и прекрати упрямиться.
— Никакой больницы… — бормочу я, чувствуя, как опускаются глаза. — Пожалуйста, Кинг… никакой больницы…
Пальцы ослабевают на его груди, и я ненавижу то, как безопасно я себя ощущаю с ним.
Вместо того, чтобы пытаться найти свой собственный путь и зализывать свои раны в одиночку, я предпочитаю тепло этого места.
Где его сердце бьется о мое.
***
Когда я открываю глаза, вид белых стен почти приводит меня в состояние гипервентиляции.
Не больница.
Нет.
Прежде чем я успеваю споткнуться о собственные ноги, закричать о кровавом убийстве и прыгнуть в ближайшее окно, я пружинисто приподнимаюсь на кровати и замираю.
Остальная часть комнаты медленно приходит в фокус, и ее знакомые нейтральные тона мгновенно успокаивают меня.
Странно.
Я смотрю на себя и обнаруживаю, что на мне только футболка. Кингсли.
Она пахнет свежим бельем, кедровым деревом и им. Я сопротивляюсь желанию вдохнуть, как наркоман, и вместо этого решаю сосредоточиться на окружающей обстановке.
Это первый раз, когда я сплю на кровати Кингсли. Да, мы часто трахаемся, но обычно это происходит на любой поверхности, кроме настоящей кровати.
Кроме того, я всегда ухожу вскоре после этого, отказываясь остаться на ночь, несмотря на его постоянные приглашения.
За это Кэролайн меня докучает, называя бессердечной соблазнительницей.
Но Кэролайн не знает, что отдавать больше себя этому мужчине пугает меня до смерти. Я и так уже потеряла контроль над собой рядом с ним, и самое меньшее, что я могу сделать, это попытаться защитить то, что осталось от моего сердца.
Дверь открывается, и Кингсли входит внутрь, неся тарелку с едой. Он одет в серые штаны и темную футболку, его волосы уложены в идеальный беспорядок.
Я сглатываю слюну, скопившуюся в горле, потому что, как бы я ни старалась, я не могу отвлечься от физической красоты и внушительного присутствия этого мужчины.
Даже если какая-то часть моего мозга всегда будет считать его соперником, которого я хочу устранить, и мудаком, которого я должна уничтожить ради блага человечества.
— Ты проснулась, — говорит он с твердостью, которая не отражается на его лице, когда он ставит поднос с креветками и тем, что выглядит как куриный бульон, на боковой столик.