Империя желания
Шрифт:
Почти.
— Могу я её открыть?
— Конечно.
Я ещё даже не открыла другие свои подарки, но те, которые получаю от Нейта, всегда стоят первыми в списке. Раньше он всегда дарил мне игрушки и книги. Этот не похож ни на одно, ни на другое.
Внутри я нахожу браслет, состоящий из золотых звеньев с подвеской в виде весов, свисающих с цепочки. Перекатываю его между пальцами и улыбаюсь.
— Это так красиво.
— Моя ассистентка выбрала его.
Я перевожу взгляд с браслета на
Он дает мне понять, что никогда не выберет для меня что-то подобное, но что бы то ни было, это он купил его, и это все, что имеет значение.
— Все еще красиво. Спасибо.
— Кинг сказал, что ты хочешь изучать право.
— Да. Он мой образец для подражания.
И ты.
Я не говорю этого, потому что кажется, что он возведёт стены между нами за считанные секунды. Напряжение в его челюсти и лице пугает меня.
Но, видимо, этого недостаточно, потому что я выпаливаю:
— Можешь помочь мне надеть его?
— Нет.
Это прямой отказ, который заставляет меня вздрогнуть. Обычно он не отказывает мне в просьбах, даже несмотря на то, что я часто делаю их. Хоть я и знаю Нейта всю свою жизнь, он всегда так или иначе пугал меня.
Полагаю, что люди боятся и моего отца.
— Почему нет?
— Ты можешь сделать это самостоятельно, — выражение его лица становится отстраненным, и я знаю, что он закончил с разговором и уйдет, закрыв все двери перед моим лицом.
И если он сделает это, мой план на сегодня потерпит грандиозный провал.
Если он уйдет, у меня ничего не получится.
Нейт до сих пор не считает меня взрослой. Думает, что я ребенок, и если я не сделаю что-то взрослое, его представление никогда не изменится.
Если сейчас я не сделаю это, то уверена, что буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
И вот, я собираю остатки своего мужества и встаю, позволяя своему телефону и коробке упасть на качели.
Благодаря отцовским генам мой рост далеко не маленький, но я все равно едва дотягиваюсь до плеч Нейта, даже на каблуках. И кажусь такой крошечной по сравнению с его широкими плечами и мускулистым телосложением.
Но я не позволяю этому остановить меня и подхожу ближе, пока моя вздымающаяся грудь почти не касается его. Ткань моего платья оказывается в нескольких дюймах от его сшитого на заказ пиджака.
Я не в первый раз нахожусь рядом с ним так близко, но это впервые при новых обстоятельствах, в центре которых тепло, разливающееся под кожей и непонятные импульсы, сопровождающиеся снами и мечтаниями, в которых он всегда главный герой.
Сны, после которых я чувствую приятную влагу и жажду его прикосновений.
— Что по-твоему ты делаешь? — его голос такой же жесткий, как и тело, но он не отступает и не отталкивает меня.
Он
— Не мог бы ты помочь мне надеть браслет?
— Я сказал нет.
— Что в этом плохого?
Я замолкаю.
Сделай это.
Я и Нейт.
Нейт и я просто сделаем это.
Чёрт. Мне нужно промыть голову отбеливателем и надеяться, что все грязные мысли исчезнут.
— Возвращайся на вечеринку, Гвинет.
Я неодобрительно скручиваю губы. Он никогда не называет меня прозвищем, которое все используют, и я ненавижу это.
Гвинет звучит безлично и отстраненно.
Расстояние между нами — последнее, чего я хочу, поэтому подхожу ещё ближе, играя с невидимой линией, которая отделяет его мир от моего.
Я разрушаю эту линию, уничтожаю ее, сжигаю дотла.
Потому что теперь я взрослая и могу это сделать.
— Я хочу быть здесь, Нейт.
Его густые брови опускаются посередине.
— Как ты меня только что назвала?
— Нейт, — говорю я, на этот раз ниже, немного неуверенно, испуганно. Потому что, черт возьми, его глубокий, грубый голос и напряжение в теле могут устрашать.
Мои мысли подтверждаются, когда он твердо, с властностью, поражающей меня прямо до мозга костей, произносит:
— Я дядя Нейт.
— Я не хочу больше называть тебя так.
— Это не тебе решать. Я дядя Нейт, понятно?
Я сглатываю от его непреклонного тона и твердого оттенка в нем. Неудивительно, что в зале суда с ним нужно считаться. Если бы я была преступницей, то стояла бы сейчас на коленях.
Черт, я бы сделала это в любом случае, даже не будучи преступницей.
— Ответь мне, Гвинет.
— Ага. Хорошо. Понятно.
Он прищуривается, и я знаю, что он ненавидит это, потому что я использую два или три разных термина для одного и того же. Однажды он сказал мне об этом, чтобы оценить мои слова, прежде чем дать им свободу, но я не такая дисциплинированная и напористая, как он. Никогда не была и, наверное, никогда не буду.
Но какая-то часть меня жаждет стать им, потому что, если я буду такой, он будет видеть во мне женщину, а не ребенка.
Девушку.
Но вместо того, чтобы комментировать мои слова, он говорит:
— А теперь вернись на свой день рождения.
— Я не хочу.
— Гвинет, — предупреждает он.
— Я хочу подарок на день рождения.
— Я уже подарил его тебе.
— Браслет не в счет, потому что его выбрала твоя ассистентка.
Хоть я вообще так не думаю, но ему и не нужно это знать.
Он выдыхает.
— Что ты хочешь?
— Я могу получить все, что хочу?
— В пределах разумного.