Империя желания
Шрифт:
Она смотрит на меня теми глазами, на которые я всегда смотрю, чтобы через них оценить ее настроение.
— Держи мою сперму в этом рту.
Она сжимает губы, и по ее подбородку стекает струйка спермы. Я сажусь и притягиваю ее к себе за руку, а потом мой рот оказывается на ее губах.
Я просовываю язык внутрь и пробую свою сперму из ее рта. Теперь она смешана с ней и на вкус как ваниль. Раньше я даже не думал об этом, но теперь это по-другому, это принадлежит исключительно ей.
Девушка,
Она позволяет мне выпить то, что я с ней сделал.
И я целую ее сильнее, быстрее, спустя долгое время после того, как мой вкус пропал, и теперь существует только она. Чертова ваниль, мороженое и кексы.
Я отстраняюсь, когда она тяжело дышит, ее шея красная, а пульс бешено стучит. Блядь. Я был так поглощен этим представлением, что забыл дать нам возможность дышать.
Она смотрит на меня, ее губы распухли и приоткрыты, и это чертовски соблазнительно.
— Ты поцеловал меня в ответ.
— Ммм?
— Я думала, что ты никогда не сделаешь это. Поцелуешь меня, я имею в виду.
— Это не был поцелуй. А маленькая игра, в которой я просто попробовал свою сперму из твоего прелестного рта.
— Я люблю это. Эту игру. Давай сделаем это еще раз.
— Я думал, ты любишь все милое и неиспорченное.
— Думаю, не в сексе.
— Откуда ты это знаешь?
— Я хочу попробовать многие вещи.
— Многие?
— Да, все.
Я собираюсь трахнуть ее снова. Я чувствую это. И я сделаю.
Но сначала мне нужно ее покормить.
Я неохотно встаю и одеваюсь.
— Прими душ, встретимся внизу.
— Можно нам еще немного побыть в постели вместе?
— Нет, Гвинет. У нас есть работа, а ты все еще не выполнила ту нагрузку, которую я дал тебе вчера.
— Диктатор, — бормочет она себе под нос.
— Как ты меня только что назвала?
Она скрещивает руки на груди, сжимая их и подчеркивая.
— Ты диктатор, Нейт. Невозможный.
— Собирайся. У тебя пятнадцать минут.
— А если я этого не сделаю?
— Тебе лучше не знать. Веди себя хорошо.
При этих словах ее губы приоткрываются, и я выхожу из комнаты, прежде чем схватить ее и трахнуть, хоть ей все еще и больно.
Я иду в свою комнату, а после того, как принимаю душ и одеваюсь, иду приготовить завтрак. Марта смотрит на меня Она, наверное, поняла, чем мы занимались, но ничего не говорит.
Кинг знает, каких нанять сотрудников, которые знают, что нельзя вмешиваться в дела, которые их не касаются.
Она предлагает мне свою помощь, и я говорю ей, что могу позаботиться об этом, поэтому она уходит, чтобы выполнять другие свои обязанности.
К
— Садись, — говорю я ей, не оборачиваясь. — Я скоро закончу.
Ее руки обвивают меня сзади за талию, и она кладет подбородок мне на спину.
Я приостанавливаю жарку яиц.
— Что ты делаешь?
— Обнимаю тебя, потому что ты чертовски сексуально выглядишь, готовя завтрак в костюме и фартуке.
Меня охватывают два полярно противоположных чувства одновременно. Один из них — гордость и странное чувство радости, которых я никогда раньше не испытывал. Но другое — это чертово предупреждения.
Вероятно, я просчитался на счет этого.
Как привычка Гвинет заявлять о своих правах на все, когда она что-то преследует.
И мне нужно убедить себя, что это не так. То, что здесь нет «все включено».
Я выключаю плиту и смотрю на нее.
— У тебя неуместные мысли обо мне?
— Да, это проблема.
— Только неуместные мысли, правда?
Между ее бровями появляется легкий хмурый взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
— Есть ли чувства, о которых я должен знать?
— Нет, — говорит она быстро, не задумываясь, и что-то рвется в моей долбаной груди. Это тот ответ, который я хотел услышать. Так какого хрена я хочу схватить ее за плечи и встряхнуть?
— Хорошо, потому что у меня тоже.
— Ты не испытываешь чувств или привязанности?
— Ни того, ни другого, и ты это знаешь.
— Да, — ее скромная улыбка на мгновение исчезает, а затем снова расцветает. — Не испытывай ко мне чувств, я просто использую тебя для секса, дядя Нейт.
Я скриплю зубами.
— Какого хрена ты меня так назвала?
Она отступает назад, ласково улыбаясь.
— Разве не так я должна тебя называть? Дядя Нейт.
— Прекрати.
— Хотя мне это нравится.
— Гвинет.
— Что, дядя Нейт?
Я хватаю ее за горло, и ее фальшивая милая улыбка исчезает.
— Скажи это еще раз, и я тебя накажу.
Она замирает, но ее губы дрожат, а в глазах больше голубизны, чем нежно-зеленого оттенка, как сегодня утром. В них тоже есть неестественная яркость, почти как в них собирается влага.
Я пристально смотрю на нее, и она смотрит в ответ, ее взгляд вызывающий и наполнен множеством недосказанных вещей.
Беспорядок где-то в доме прерывает нашу яркую сессию.
Первым до нас доносится голос Марты.
— Мадам, вы не можете войти.
Прежде чем я смогу понять, что происходит, женщина, которую я мог бы не видеть всю жизнь, и мне от этого не было бы ни горячо, и холодно, врывается на кухню. Женщина, которая не должна знать о моем соглашении с Гвинет.