Империя. Цинхай
Шрифт:
Энди не сам зашел за Дами, а послал к ней служанку, напомнившую, что через полчаса супруг будет ждать её возле конюшни. Вызванные китаянки принесли Дами подходящий для верховой езды костюм и широкополую шляпу, которая спасала бы от ещё довольно опасных лучей. За красоту здесь, как и по всей Азии, принималась белоликость, поэтому все дорожили, чтобы кожа лица не обгорела, не посмуглела и не покраснела. Одевшись, Дами прошествовала вниз, хотя ей всё равно понадобилось просить кого-то из служащих проводить её к стойлам, ведь она не знала, где они находятся.
Ни о какой прогулке наедине речи, как выяснилось, не шло. Нет, естественно, босс
– … не давить на бока, - повествовал мужчина, - это заставит её прибавить ходу… - Дами моргнула, выходя из очарования любимых очей, и закивала, когда к её мужу подбежал человек из синеозерных и что-то зашептал ему рядом с ухом. Энди нахмурился. – Это срочно?
– Дело может быть сорвано, вы сами понимаете, - поклонился человек в костюме.
– Что ж… - явно огорченно решил для себя Энди. – Ладно. – Он повернулся к Дами, с жалостью посмотрев на разрушенную идиллию досуга. – Прости, опять дела… мы обязательно покатаемся вдвоём. Но не стану лишать тебя этой радости сейчас…
– Нет-нет, если ты не можешь, то и я… - собралась отступать от кобылы Дами. Муж придержал её за локоть.
– Езжай, развейся. Не надо всё время сидеть в доме.
– Но если ты не будешь меня подстраховывать…
– Есть человек, рядом с которым ничего не может быть страшно, - Энди поднес губы к самому её ушку. – Потому что страшней этого человека ещё не изобрели. Но ты его не бойся. – Супруг обернулся и поманил рукой молодого мужчину с коварным профилем и хищным изгибом бровей. – Николас, прошу тебя, присмотри за моей Дами.
– Будет исполнено, Энди, - красиво, но без пресмыкания, согнул спину тот, подавая руку Дами, чтобы помочь ей забраться в седло. Она посомневалась, прежде чем вложить свою ладонь. Муж одобряюще улыбнулся и ушёл следом за вызвавшим его человеком. Все остальные тоже стали забираться на лошадей. Сандо запрыгнул на своего жеребца умело, ему не раз и не два приходилось совершать длительные переезды на этих животных, и наездник из него был столь же умелый, как и воин. Джин старался держаться, не отставая, но ему практики не хватало. Каким-то образом рядом с ними опять очутились Цянь и Николь, две такие разные сестры, что об их родственной связи никогда бы и не подумалось. Цянь была предельно женственной, с изящными формами, вся из грации и неспешности, среднего роста, но благодаря точеной стройности казалась выше, а Николь, резкая, плоская и быстрая, что в словах, что в действии, была ниже её на добрую половину головы, к тому же высветляла волосы, становясь полной противоположностью старшей сестры.
– Ну что, господа стражники, привыкаете к нашим климатическим условиям? – насмешливо
– Как по мне, - отвечал Джин, чтобы не было неловкости. – Дышится легче, чем в Сеуле.
– У вас такой приятный акцент, - улыбнулась ему Вики. – Вы бывали прежде в Китае?
– Несколько раз, но в Восточном: Шаньдун, Хэнань, Хубэй.
– И как, по-вашему, мы сильно отличаемся от восточных провинций?
– Конечно, вы намного западнее, - вежливо улыбнулся Джин, и девушка ответила ему тем же.
– А ты предпочитаешь молчать? – обратилась Николь прямо к Сандо, и он ещё раз подтвердил её предположение – промолчал. – Боишься прослыть глупеньким, если откроешь рот? – Поставив под сомнение умственные способности наёмника, дочь Великого Китайца ничего не добилась. Брюнет продолжал степенно покачиваться на жеребце, держа спину ровно, взгляд прямо, губы поджато, что вовсе не показывало его напряженность – они у него всегда были в выражении скверно-предупреждающего настроения. – Игнорирование – первый показатель того, что ты не знаешь, что ответить. – Сандо лениво повернул к ней голову, смерив равнодушным взором.
– Или не вижу надобности этого делать. – И он отвернулся вновь. Джин тоже перестал отрывать внимание от спины Дами, поскольку к ней подъехал Хангён, тот самый, что заявил о своей фонтанирующей любви к женщинам и, поскольку разговора впереди было не слышно, стоматолог силился понять по жестам, о чем примерно идёт разговор.
– Нас, кажется, так и не представили, - знакомился тем временем Хангён, пустив коня шаг в шаг с лошадью Дами. Новая госпожа Цинхая не могла подтвердить или опровергнуть что-либо связанное с представлениями: перед ней прошло слишком много впервые виденных лиц, а она была в таком состоянии в день свадьбы, что ничего толком не понимала, и не запомнила. – Меня зовут Хангён, я четвертый сын Отца Чана. Можно сказать, мы с вами теперь соседи, - радушно посмеялся он, подразумевая географическое расположение районов, после чего указал на Николаса, с прищуром следящего за разговором. – А он третий сын, мой старший брат. Скажите, ну разве мы похожи хоть немного? – Дами посмотрела туда-сюда, то налево, то направо, сравнивая лица, после чего растеряно покачала головой.
– Нет, вы совершенно разные… все дети вашего отца, кого я видела, друг на друга не похожи…
– У кого матери разные, - дополнил Николас. – Родные по обоим родителям вполне похожи.
– И… сколько на двенадцать детей приходится матерей? – пытаясь быть тактичной, спросила Дами.
– Девять. Хотя отец утверждает, что может знать далеко не обо всех своих детях… ну и, естественно, наши матери – не все женщины нашего отца. Старик любвеобилен, и я весь в него, - подмигнул ей Хангён по-свойски.
– В таком случае, продолжительные беседы с вами вредят женской репутации? – кокетливо намекнула Дами. Бабник – это хорошо. Обычно такие типы болтливы, несдержанны, и через них можно получить кое-какую информацию.
– Что вы, что вы! Я безвреден.
– И всё же, новобрачной, пожалуй, следует держаться себе подобных. – Совладав с помощью Николаса и его советов с поводом и уздой, Дами смогла направить кобылу чуть в сторону и, найдя в свите Джессику, сделала так, чтобы поравняться с той и начать непринужденную отвлеченную полемику об озере, горах, погоде и музыке. Джин умиротворенно выдохнул, увидев, что Хангён был покинут и вынужден ехать в одиночестве. Николас замедлился и, приотстав, оказался возле Сандо, которого неохотно оставила в покое Николь, не добившись никакой реакции на себя.