Империя. Терра Единства
Шрифт:
С нижайшим приветствием и поклоном ВАШЕМУ КОРОЛЕВСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ,
Флора Луиза Сесилия Маклауд, Регент ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА и Канцлер Королевства.
3 апреля 1937 года. Эдинбург. Королевский дворец.
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВАЯ МОСКВА. ДОМ СЛУЖЕНИЯ. 101 ЭТАЖ. РЕЗИДЕНЦИЯ ИМПЕРАТОРА. 5 апреля 1937 года.
Я мог бы встретиться с ним в Марфино. Мог бы встретиться в Кремле. Где угодно, в конце концов. Но с американским вице-президентом я предпочёл встретиться в небоскрёбе Дома Служения с видом на Новую Москву.
Новая Москва.
Нет, это не Нью-Йорк. Отнюдь. Она не была нагромождением небоскрёбов, где в центре города было лишь одно живое место на Манхеттене — Централ-парк. Нет. Новая Москва была громадной не только из-за стремительно увеличивающегося количества населения, не только из-за высокой деловой активности в Первопрестольной, не только из-за верноподданнического прогиба московских властей или самодурства Царя-Батюшки, но, в том числе, из-за того, что законодательно было наложено ограничение (спасибо Госдуме и городским властям) строить города без соблюдения пропорций площадей жилых кварталов, парков и прочих зон отдыха, коммерческих сооружений и промышленных зон. Были высокие требования к транспортному обеспечению, количеству тех или иных сервисов на душу населения и всё такое прочее. Конечно, в Старой Москве с этим были сложности, но в Новой Москве никто не мешал столичному градоначальству исполнять закон.
Даже я.
Шутка.
Мегаполис. Что может быть ближе сердцу американца? Только бесконечные просторы и фермы. Что с первым, что со вторым у нас был полный порядок. К тому же американский вице-президент был прогрессистом и даже местами пацифистом. Да ещё не раз (и не два) благожелательно отзывавшийся о моей политике по трансформации Единства.
Официально он приехал не на крестины. Визит самого президента Америки на крестины прямой наследницы монархического престола был бы, конечно, не скандалом, но чем-то таким, что могли использовать его политические оппоненты, а ситуация в США пока отнюдь не настолько стабильна, чтобы пренебрегать этим моментом. Тем более что Россия и Америка если не воюют официально, то точно главные соперники в этом мире.
В лучшем из миров, как говорится.
Поэтому был выбран в качестве прикрытия формат «визит вице-президента в рамках европейского турне». Я согласился. Мне-то что? Я никогда не страдал излишней щепетильностью. Подумаешь требование протокола обратиться ко мне: «Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие». Не облезет же Уоллес, правда?
Важнее другое. Деньги. Просто чудовищные деньги. И чудовища, которые их контролируют в мире. Включая меня самого. Тем более — война. А война — это всегда про деньги и из-за денег. Тем более война Глобальная.
— Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие.
— Господин вице-президент.
Нам подали чай-кофе, виски-сигары и прочее, что полагается серьезным джентльменам для «промочить горло».
— Ваше Величество, я счастлив вновь быть в Москве. Город хорошеет прямо на глазах. Признаюсь, прогрессисты США весьма внимательно следят за вашими успехами. Немало есть того, что было бы полезным воплотить и в Америке.
«Ваше Величество». Внутренне усмехаюсь. Вспомнился старый еврейский анекдот: «К чему эти все формальности и все эти высокопарные обращения? Я человек простой и называйте меня просто — ХОЗЯИН».
Конечно, никаким ХОЗЯИНОМ для США я ПОКА не являлся. Там своя тусовка и даже моих гигантских капиталов совершенно недостаточно для того, чтобы купить Америку. А по-другому они не понимают. Даже прямая оккупация не произведёт на элиты достаточного впечатления. Только доллар. Только петля на шее и замах ногой по табуретке внизу. Иначе никак. Не доходит.
Вспомнилась фотография Уоллеса на Колыме. С визитом. Фотка из моего времени. В смысле из несостоявшегося будущего. Я ещё тогда, помню, сыронизировал: «А по какой статье з/к Уоллес на Колыме?»
Тогда я шутил. Теперь могу и посмеяться.
— Ваше Величество, разрешите преподнести вам небольшой презент. Я знаю, что вы коллекционируете редкие монеты. Это очень редкий экземпляр. Монета-жетон в честь окончания Великой депрессии в США. Выпускалась массово с 1933 года. Эта монета-жетон из пробных оттисков. Их было сделано всего лишь 12 штук.
— Благодарю вас.
Он протянул мне коробочку, и я открыл её. И тут же одёрнул руку. Невольно.
Уоллес удивлённо и озадачено посмотрел на меня.
— Что-то не так?
Не знаю, что увидел Уоллес в моих глазах. Отвращение? Ненависть? Но точно не ужас и не страх. Но монета, с символами Звезды Давида с вплетенными поверх неё свастикой и символами масонов, шипела на меня словно та королевская кобра.
— Нет, господин вице-президент. Просто душно тут.
Я не взял монету в руки. Она так и осталась лежать на столе.
Лежать между нами.
Монета.
Как всё просто порой в этом мире.
В чём моё преимущество перед ними? Перед этими всеми делягами? А в том, что для меня все эти жёлтые кругляши ничего не значат.
Денег нет, как говорит ПАПА. В моём лице.
Это лишь символ.
Лишь.
Маша отлично научилась отделять деньги от целей. Деньги лишь средство достижения целей. Не более того. В остальном же — это блестящий золотом мусор. Просто мусор.
Маша научилась. Теперь мы учим этому своих детей. Учим жить по средствам, но не воспринимать деньги, как цель. Да, я мог бы купить детям целый континент. Или парочку. Каждому. Но я принуждаю их жить на свои. Пусть в кредит. Пусть в долг. Пусть двадцать лет потом будут отдавать. Но им нужно научиться жить за свои. А как иначе? Они же монархи, а не какие-то босяки с рынка.
Пусть и глобального.
— Итак, Ваше Величество. Международное положение заставляет правительство Соединенных Штатов выражать оправданную обеспокоенность. После негативных результатов, которые повлекли за собой определённые сложности для Британии, весь западный мир столкнулся с проблемой неопределённости.
Тру переносицу.
— Господин вице-президент, давайте обойдёмся без длинных заходов. Чего вы хотите? У меня, знаете ли, позади весьма насыщенная программа — крестины внуков и всё такое прочее.