Империя. Терра Единства

Марков-Бабкин Владимир

В зале царила полная тишина.

— Впереди — война. Глобальная война. По всему миру. На суше, в воздухе и на море. Мы готовились к этой решающей схватке. Мы создали величайшую и самую мощную державу в мире. Величайшую и самую мощную Армию. Наша промышленность теперь может выпускать достаточно всего необходимого для этой мировой схватки, наши Армия, Авиация и Флот получили самые лучшие образцы необходимого оружия. Лучшего на свете. У нас есть ужаснейшее оружие, которого нет больше ни у кого. Но война — это не только война оружия. Победит тот, на чьей стороне будет не только сила орудий и техники, но будет и главное — правда. Освобождение за двадцать лет полностью преобразило нашу Империю. Многие

народы, десятки и сотни миллионов людей идут по нашему пути Освобождения. Служение сплотило нас вокруг великой цели. Не зря наша Империя носит имя — Единство. Мы решительны, умны, образованы. Мы подготовлены. Мы готовы. Готовы уничтожить английскую гадину, которая пытается поработить нас и весь мир, и мы сделаем это! Да здравствует и сияет в веках наша всемогущая Империя!

Ну, и немножко отеческого пафоса, куда ж без него:

— Поздравляю вас с выпуском! Носите гордо Знак Академии! Вас ждут великие свершения во славу нашего Отечества! Народ наш верит в вас и в вашу счастливую звезду! Я верю в вас! Мы победим! Ура!

Протяжное троекратное «ура» покатилось под сводами Георгиевского зала. Кто запел старый Гимн, который двадцать лет не был официальным, но почему-то считался моим личным. Кто-то запел, его подхватили и вдохновенно зазвучало под сводами Зала Святого Георгия-Победоносца:

— Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу, на славу нам!

Царствуй на страх врагам…

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. СТАНЦИЯ МОСКВА-СОРТИРОВОЧНАЯ. 2 мая 1937 года.

— Честь в Служении!!!

— На благо Отчизны. Выпускай уже.

Ефим Степанович был хмур и раздражён. Понабирали дураков. Даже в Первопрестольной дураков хватает. Какое Отчизне будет благо, если вместо того, чтобы работать как следует, орать на полстанции. Военный состав опаздывает с отправлением, а дежурный там орёт. Выслужиться хочет.

Да, людей опытных не хватало. И подвижного состава не хватало. Мобилизовали всё, что только возможно. На перевозки вывели даже старые паровозы, которые стояли не только в резерве, но и на консервации. И всех стариков призвали. Ну, кроме тех, кто от старости не видел ничего или уже на ногах не мог стоять. Всех вывели. И машинистов, и помощников, и кочегаров, и стрелочников с путейщиками.

В этом году перевозки увеличились очень серьезно, а в армию тоже призвали немало. Хотя у путейцев была бронь, но и для пополнения людей на железку тоже было днём с огнём не сыскать. А те что приходили в отдел кадров всё больше были никуда не годными. Разве что вагоны разгружать сгодятся.

Их паровоз набирал ход, вытаскивая за собой на линию длинную цепь вагонов и платформ.

— Танки везём! ИС-3!

Ефим Степанович в сердцах влепил оплеуху молодому, но явно глупому кочегару, гордо огласившему военную тайну.

— Язык прикуси. Не тваво ума дело. Что везём, то и везём. Твоё дело уголь кидать в топку. Или хочешь с безопасниками поговорить?

Деревенский увалень испуганно помотал головой.

— Степаныч, так я чё, я ж ничё…

— Вот и всё. Закрой рот, а то муха залетит. Безопасники очень любят поговорить с таки вот болтливыми дураками, вроде тебя. Ты что, не знаешь какое сейчас время? Болтнёшь ещё где лишнего…

— Э-э-э, так я же… просто… Ничё такого же…

Машинист в сердцах лишь рукой махнул. Дерёвня, что с него взять. Не понял ещё ничего в этой жизни. Ведь не посмотрят на «бронь», и отправят в войска. В лучшем случае.

Даже

Ефим Степанович старался лишний раз не слишком интересоваться характером груза. Вес, количество вагонов и прочие моменты, которые были нужны для безопасной проводки по маршруту. Плюс действительно необходимое для этого. И всё.

Он повидал в своей жизни всякого. И составы ему приходилось водить ещё во времена Великой войны. Уж больше двадцати лет прошло, а он ведь и тогда был уже совсем не молод. Что уж про сейчас говорить. И ведь на пенсию его уже отправили, и внуками обзавёлся, и правнуки уж скоро пойдут, думал, что всё, домик и садик при нём — это и есть спокойная заслуженная старость. Но, нет, вот тоже мобилизовали на старости-то лет. Вот и везёт он груз свой.

А что везёт, то знать не положено. Крепче будешь спать. Особенно, если это «что-то» тщательно укрыто брезентом.

* * *

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА:

АГЕНТСТВО HAVAS. ФРАНЦУЗСКАЯ ИМПЕРИЯ. ОРЛЕАН. 2 мая 1937 года.

Наши корреспонденты в Константинополе сообщают принятии сегодня местоблюстительницей Ромеи великой княгиней Ольгой Александровной верительных грамот у посла Мексики Рамоны Франсиско Довмоте Коллонтай. Таким образом состоялось установление дипломатических отношений между Восточной Римской Империей и Мексиканской Социалистической Федеративной Республикой. До этого интересы Мексики в Ромее представлялись её послами в России, равно как и российские послы представляли в Мексике интересы всего Имперского Единства.

Госпожа Коллонтай по рождению является русской дворянской, дочерью генерала Михаила Довмонтовича. Её брат по матери Евгений Мравинский — известный композитор.После окончания Смольного института благородных девиц Александра Михайловна вышла замуж за офицера, в последствии инженер-генерал-майора, Владимира Людвиговича Коллонтай, имеет с ним общего сына Михаила, так же ставшего военным-инженером в России. Госпожа Коллонтай оставила семью, когда сыну было пять лет, училась в Европе, занималась революционной и террористической деятельность. В годы Первой мировой войны проживала в САСШ и Норвегии. После «Мартовских мятежей» и «Кровавой Пасхи» Александра Коллонтай попала в «Майские списки» — став одной из тысяч русских революционеров, которым двадцать лет запрещалось возвращаться из-за границы.

В дни Октябрьского социалистического переворота 1917 года Александра Михайловна Коллонтай была в Мексике, вела активную работы с женщинами-повстанками. Здесь повторно вышла замуж, сменила имя на мексиканское. Работала генеральным секретарем коммунистической партии Мексики, государственным секретарем общественного презрения, представляла Мексику в Международных женских и продовольственных организациях. С февраля 1936 года — посол Мексики в Швеции, в мае этого года назначена послом Мексики в Ромее.

Назначение госпожи Рамоны Довмоне Коллантай свидетельствует, что после вывода отрядов мексиканских социалистов из Испании, отношения Имперского Единства и МСФР нормализуются. Но события в Венесуэле не позволяют пока говорить о снижении идейного противостояния между коммунистическим и освобожденческим движениями. Возможно, назначение прекрасно знакомой с порядками при русском дворе госпожи Коллонтай направлено как раз на предотвращение обострения этих отношений.

* * *