Империя

Изверин Алексей

Научился кидать ножи и охотничьи дротики, которые тоже принес Топорище.

— Большая Охота скоро… Каждый на счету. Попробуй-ка вот, сосед… — Прогудел здоровенный крестьянин, сваливая мне на стол связку короткий копий, лук, стрелы и пару дрянных ножей. — С кинжалами осторожнее, дороги они тут, не теряй.

— Пошли, сосед, с тобой на задний двор… Попробуем…

В Академии меня учили многому, но не могли предвидеть, в какой идиотской ситуации я окажусь на самом деле. Тутошние ножи были сделаны из очень дурного железа, мягкого, как упаковочный пластик, но все же это были ножи. Все же баланс

присутствует, и достаточно приличный, но это объяснимо, такое железо править проще, чем наши материалы. Дротики, короткие копья с каменными наконечниками, летели тоже хорошо. Всей сноровки, бери крепче и кидай подальше.

«Алый Восход» давал мне колоссальное преимущество над туземцами. Сила, скорость, выносливость, меткость… Весь полный комплекс делал из меня почти что суперчеловека.

Через неделю тренировок с коротким охотничьим копьем, дротиком, я обращался не хуже деревенских охотников. И запросто сбивал с плетней поставленные мишени — сплетенные из соломы горшки.

— Вот верная рука! — Обрадовался Топорище. — Вот молодец… С луком-то, правда, еще тяжеловато, но дротики хорошо. Ножи еще хорошо бросаешь. Зря это, ножи дороги, да и не пробьешь ими никого.

— А на кого охотимся, сосед?

— Слушай… В лесах тут у нас живут глухари и кабаны… Чучело глухаря у меня есть, глянешь вечерком…

Похоже, сосед надо мной взял негласное шефство.

Глухарь очень походил на земного. Я такого в зоопарке видел, когда был ребенком. За исключением того, что местный зверь имел острые длинные когти на голенастых лапах, и тяжелый прямой клюв. Топорище сказал, что стая глухарей запросто могла порвать в клочья гораздо более сильного противника. А в стаи они собирались частенько.

Тут были еще кабаны — но это уж вообще… Каждый кабан в холке достигал мне середины груди, а их клыки походили на стальные ножи-стилеты. Когда такая тварина рылась под корнями дерева, выкапывая корешки и червяков, а рядышком копались еще пара таких же созданий ростом чуть поменьше, я остро пожалел, что нет у меня что-нибудь огнестрельного, вроде АСВ или даже стационарного лучемета.

Глухари тут были основной пищей. На кабанов, понятное дело, почти не охотились, только отгоняли их от поселка. Попробуй поохоться на такую громадину… Да она, если разозлиться, таких бед натворит… А то оружие, что тут есть, способно кабана только разозлить. Дротиком или из лука его шкуру не проткнешь, только поцарапаешь. А в глаз стрелу посадить — так это только в телепостановках бывает. Мне становилось страшно, когда я представлял себе такое стадо, разозленное до потери чувства самосохранения.

Судя по рассказам Ивы, раньше случалось так, что кабаны сходили с ума и нападали на деревню, особенно раньше, когда еще люди тут не обстроились. Тогда жители спасались на крышах самых прочных домов, кто успевал. А кто не успевал… Кабаны и мясом не брезговали.

Убить взрослого кабана — проблема. Все дело в том, что каждая взрослая такая тварь обреталась исключительно в стаде. Гарем из самок, детеныши, и пара кабанчиков-рабов. Все почти как у людей. При малейшем признаке опасности кабаны и самые сильные самки сплачивались единым строем, прикрывая детенышей и слабых. Против такого звериного войска никто устоять не сможет, во всяком случае, не с теперешним уровнем вооружения. Хороший арбалет мог бы прибить кабана, или хорошее копье, толстое, с крепкой рогатиной, но вот только одна проблема. Кабанов-то много, и своего они в беде не бросали. Даже вокруг раненого ходили долго, пока тот или не поправлялся, или не издыхал.

На шее у нашего главного охотника висело ожерелье из зубов кабана — по легенде, они отпугивали злых духов. С десяток клыков поменьше, две пары больших, просто таки огромных.

Рано или поздно любой кабан, вырастая, покидал семью и шел искать себе стадо. И зачастую им обзаводился. И тогда уже становился нам не по зубам.

— Любого одинокого подсвинка надо убить. — Объяснял мне Топорище. — Прибить на корню… Иначе заведет себе стадо, и потом из деревни не высунешься. Все вокруг пожрут, посрут, а оно нам надо?

— Да нет, не надо.

— Вот понимаешь. Хорошо, послезавтра пойдем с тобой на охоту. Подсвинок один нашелся рядом, роет, семью ищет.

— Уже завтра?

— А чего ждать? Парень ты большой, рука у тебя крепкая… Не всегда ж тебе на деревне сидеть. А подсвинок ждать не будет, того и гляди семью себе найдет, тогда его отсюда долго вытравливать придется.

— Но, сосед, у меня ж и оружия нету толком…

— Как это нету? — Удивился Топорище. — А вот это что? — И он указал на связку дротиков. — Это теперь твое, как и лук, и стрелы. От деревни. Сам делал! Бери, они хорошие. И пошли, постреляем…

Лук мне не давался сразу. Топорище хмурился, что-то бурчал в бороду, но заставлял пробовать снова и снова.

— Смотри, сосед. Когда ты стреляешь, ты не должен держать пальцы вот так, как сейчас… Устанешь быстро. Клади стрелу на руку, а пятку стрелы держи между пальцами. И не целься долго, устаешь быстро. Вот так — растянул, выстрелил.

И Топорище из своего лука посылал очередную стрелу в сноп сена.

Я ему пытался подражать, но не очень получалось.

Так мы промучились почти весь день.

К концу дня у меня отваливались руки и плечи, подергивался живот и спина. Сосед же только хмурился и качал головой.

— Не держал ты в руках лука со стрелами. — Выдал он свой вердикт. — Тяжело тебе учиться придется… Завтра с дротиками будем. Копье пока рано тебе… — И он снова покачал головой, задумчиво разглядывая меня. — Ой, рано тебе копье.

Дротики уже давались легче.

Охотничий дротик представлял собой полуметровое копье с длинным и тяжелым наконечником. Бросать его полагалось рукой, от души размахнувшись, и стремясь, чтобы во время полета он не вращался.

Силы у меня, благодаря химии, было много. И потому Топорище с удивлением рассматривал растрепанную мишень.

— Вот то лучше уже. До вечера, а потом отдыхать. И завтра поутру пойдем…

* * *

Утром меня разбудил стук в дверь.

Вывернувшись из-под бока теплой Ивы, я быстро впрыгнул в штаны, накинул рубаху на плечи и приоткрыл дверь.

Топорище ждал меня во дворе, обмахивая сапоги от утренней росы.

Увидев меня, распрямился, поправил перевязь на плече с копьем.