Имперская гвардия: Омнибус
Шрифт:
Раптор с флагом помедлил, на долю секунды разделив изумление Захарии. Тут же к чудовищу вернулась прежняя кровожадность, и оно затопало к Педазуру, сменив болт-пистолет на цепной меч, который затрясся в предвкушении новой жертвы.
Флаг-сержант метнулся влево, за стропило, в направлении груды тел — он заметил там нечто похожее на ракетомет. Оружие оказалось поврежденным, но пусковой механизм выглядел целым, и в стволе находился снаряд, готовый к стрельбе. Когда кадиец вскинул громоздкий тубус, астартес-предатель уже был менее чем в трех метрах от него, почти на расстоянии удара. В такой ситуации Педазур
Врезавшись спиной в расщепленную балку, Педазур разбился насмерть.
Сотрясение от взрыва заставило Шамхута отступить, покачнувшись на ногах в тяжелой броне, а Захарию бросило на пол. Противник Адуллама прекратил атаку, развернулся, и, закричав от ярости при виде погибшего собрата, с грохотом понесся на распростертого ветеран-сержанта. Детонировала бронебойная граната, брошенная гвардейцем, но это не остановило раптора — только отбросило в сторону. Элизиец, на которого сыпались осколки камня, кое-как добрался до внешней части храма и вылез на узкий мостик обслуживания, идущий вокруг поврежденных стен командного пункта.
Порывы ледяного ветра хлестали его тела, морозили открытые щеки и рот, но не холод беспокоил Захарию. Он выбрался между несколькими внешними опорами и никак не мог навести оружие, даже для стрельбы вблизи, не потеряв при этом равновесия. Точно так же ветеран не мог подняться на колонны слева и вверху от себя: для этого пришлось бы лезть через полдюжины подпорок, оставаясь беззащитным перед врагом.
Космодесантник, атаковавший Адуллама, не пытался скрыть свое приближение от сержанта. Наклонившись вперед, элизиец выглянул из-за толстой вертикальной балки и увидел, как на мостике обслуживания в нескольких метрах от него сжимаются когти ступни, облаченной в броню. Скалобетон уже крошился под весом чудовища в доспехе. Услышав рев прыжкового ранца, Захария прижался спиной к стене командного пункта, втискиваясь за ещё одну стойку, расположенную ближе к модульному зданию.
Мимо него пролетело несколько болтов, но раптор испытывал те же проблемы с углом атаки, что и гвардеец. Патовая ситуация, которую легионер-предатель не собирался затягивать: сержант ощутил, как мостик под ним распадается от тщательно нацеленных выстрелов. Через несколько секунд под ногами Захарии оказалось бы чистое небо.
Боец снова взглянул на колонны храма, понимая, что не доберется до них. Враг придвинулся ещё немного, продолжая вести огонь по платформе, и тут у элизийца родился план.
Схватив гранату, он вытащил чеку, досчитал до минус трех и, выскочив на мостик, метнул заряд к основанию ближайшего столпа. Взрыва Захария не видел, так как вынужден был, пригибаясь, отскочить обратно, чтобы уйти от болтерной очереди. Зарычав с досады, раптор продолжил разрушать узкую платформу и выбил крупный кусок пола.
Прозвучал резкий треск, за которым последовал грохот камня о металл. Стрельба прекратилась, раздался гневный вскрик, перекрывший свист ветра. Высунув голову из-за угла, сержант успел заметить пропадающего внизу Кровавого Апостола. Граната сработала, как и было задумано, расчет оказался верным. Теперь Захарии оставалось только…
Кулак
У Захарии вышибло воздух из легких, и он не упал только потому, что схватился за стойку, возле которой прятался до этого. Кровавый Апостол срывал ярость на здании, отдирая стенные панели, будто кожуру с фрукта. Латная перчатка вновь ухватила ветерана, на этот раз — за шею.
Подняв элизийца, предатель сорвал с него шлем, и, пока боец пытался вдохнуть, изучил окровавленное, покрытое синяками лицо человека. То ли из-за какого-то отдаленного воспоминания о былом родстве, то ли из невольного уважения к добыче, сумевшей погубить нескольких его братьев, но космодесантник помедлил. Как бы то было, ветерана-сержанта в такой ситуации посетила только одна идея, и, сделав невероятное усилие, он плюнул во врага, примерно целясь в глаза. Взревев, искаженный астартес вытянул руку, готовясь сбросить Захарию в бездну.
— Отпусти его. Сейчас же!
Это был скорее хрип, нежели крик, но и элизиец, и раптор всё прекрасно расслышали. Над плечом твари изумленный Захария разглядел потрепанного Адуллама, который держал трясущимися руками мелтаган, нацеленный Шамхуту в спину. После кратчайшей паузы космодесантник повернул голову и спокойно, неторопливо произнес:
— Как пожелаешь.
Ветеран-сержант давно привык к ощущению падения. Оно было для него таким же обыденным, как еда или питье, но в этот раз Захария несся вниз без гравишюта — повторяющийся ночной кошмар стал реальностью. Он увидел, как поднимается разжатая рука предателя, и скорее вообразил, чем услышал, яростный крик Адуллама, стреляющего в Шамхута.
Раптор, запустив прыжковый ранец, почти сумел избежать попадания, но край пучка зацепил его правый бок, и воздухозаборник с этой стороны превратился в груду шлака. Бешено вращаясь, чудовище на огромной скорости пронеслось мимо свободно падающего гвардейца.
Паника, растущая в мыслях сержанта, испарилась. Её место занял круговорот расчетов и поправок; тут же левая турбина Шамхута кратко простучала, после чего отрубилась, испустив длинную полосу дыма. Крутнувшись в полете, Захария резко наклонился всем телом к земле. Глаза элизийца слезились от набегающего ветра, он почти не мог дышать, но прицелился верно. Изменник-астартес, пытаясь остановить падение, замедлился относительно сержанта и через несколько секунд оказался в зоне досягаемости. Они были менее чем в полумиле от бескрайней поверхности Офель-минорис.
Захария врезался в дымящийся доспех раптора в районе пояса, отчего противники завертелись. Удивленно хмыкнув, Шамхут замахал руками, пытаясь отбросить элизийца. Изменнику удалось задеть плечо сержанта, и тот отлетел в сторону, но оба по-прежнему падали с одинаковой скоростью. Свернувшись клубком, гвардеец использовал все известные ему приемы, чтобы занять верную позицию, и на этот раз приблизился к космодесантнику из слепой зоны. Одновременно с тем, как он ударился о прыжковый ранец, уцелевшая турбина взревела и запустилась.