Имперская гвардия: Омнибус
Шрифт:
— Генерал Бальк, — обратился к нему Урсакар, — семнадцатый сенешаль мордакских кирасиров, наследный офицер. Вы… четвертый в роду на этой должности, праправнук лауреата Креста Махария. Я прав?
Стретто кивнул.
— Бальк, вы стали генералом Астра Милитарум Империума Человечества для того, чтобы сдавать планеты врагу?
— Нет, сир, но…
— Отлично, сойдемся на этом. Имперская Гвардия здесь уже совершила последний шаг назад. Я ожидаю, что вы поведете своих людей в бой, выказывая мужество, достойное подражания, и дерзкую
— Это самоубийство, — дрогнувшим голосом ответил Бальк.
— Возможно, — спокойно согласился Крид. — Но мы, по крайней мере, уйдем с честью.
Мордаксиец поднял было руку, но Урсакар не дал ему заговорить.
— При обороне этой планеты вы продемонстрировали невероятную трусость и некомпетентность. Если вы не будете делать то, что я говорю, мне придется передать вас комиссарам. Вслед за этим они отведут вас к ближайшей стенке и всадят болт-заряд в голову. Ваша семья лишится должности в полку, родные навсегда проклянут ваше имя. Итак, что вы будете делать?
Генерал Бальк встал по стойке «смирно».
— Сражаться, сэр!
— Хорошо.
После этого Крид посмотрел в глаза каждому офицеру в бункере.
— Император наблюдает за всеми нами. Эвакуации не будет. Мы удержим эту планету, господа, или умрем здесь. Понятно?
Урсакар повесил шинель на спинку кресла из жемчужного дерева. Края развернутой карты прижали пачкой лаз-батарей, остановившимися часами кого-то из адъютантов, чёрным гудрунским шлемом и двумя матово-зелеными сканерами.
— Это хребет Инкардин, так? — спросил Крид.
Стройная женщина с короткой стрижкой и татуировкой в виде аквилы на левой щеке выступила вперед и подняла руку, представляясь.
— Меня зовут Камала, безанское ополчение. Да, верно, два участка горной трассы образовывают подъем с Долгой Суши на Верхние Земли, и хребет — лучшее место для того, чтобы остановить наступление на Космопорт. Точнее, единственное такое место.
Сделав длинную затяжку, Урсакар выпустил завитки сигарного дыма из губ и ноздрей.
— Его укрепили и обороняют?
— Думаю, да, — нахмурилась Кемала.
— Кто?
— Не могу знать.
— Узнайте, — приказал Крид.
У женщины ушло пять минут на поиски человека, владевшего информацией.
— Итак, у меня есть ответ, — сказала она Урсакару, — но он вам не понравится.
Утренняя буря началась так же предсказуемо, как и вечерняя, только теперь ветра задували в обратном направлении. Они хлестали по лицам анакоретов, шедших в авангарде, и члены экипажей бронемашин, поднимавшихся по трассе, прищуривали глаза — их слепили кристаллики руды.
Культисты добрались до середины склона, когда «Гордость Акварии» показалась на гребне перевала, немного левее окопа Феска. Заряжающий бормотал «Благословение праведных», и, когда первая вражеская машина
— Полугусеничный, мягкое брюшко, — объявил командир. — Стрелок-наводчик?
— Есть!
— Осколочным.
— Осколочным! — повторил стрелок.
Пауза.
— Готов?
— Готов!
Пыль на мгновение скрыла танки, и затем «Гордость» выстрелила. Снаряд пронзил передовую машину, вторая, слетев с дороги, завалилась через край насыпи и трижды перевернулась, сбрасывая и давя пассажиров. Горящий водитель всё ещё кричал, когда взорвался следующий транспортник, пытавшийся пробиться через обломки. После этого по дороге загрохотало нечто более крупное.
— У них тут «Химера», — сообщил Нел. — Наведение?
— Навелся, — ответил стрелок. Раздался лязг сдвигаемой взрывозащитной панели над снарядными ящиками в башне. — Бронебойный.
— Понял, — ответил командир.
После длинной паузы «Гордость Акварии» выпалила снова, и ехавшие в «Химере» солдаты вылетели наружу через задний люк в виде обгорелой груды кровавых останков.
— Хороший выстрел, — несколько секунд спустя произнес Нел. — Приближаются ещё две машины.
Коснувшись на счастье аквилы, вытатуированной на левой щеке, Лина прильнула к прикладу лазвинтовки. Она провела бессонную ночь, лежа в стрелковой ячейке, напряженная, готовая к бою и взбудораженная. Заметив полугусеничный БТР с открытым верхом, пробирающийся через остовы подбитой техники, кадет навела оружие и, выдохнув, увидела в прицеле лицо водителя, замотанное в чёрные тряпки. Его налитые кровью глаза были обведены чем-то тёмным, и Лина, мгновенно ощутив отвращение к врагу, выпустила три заряда подряд.
Два попадания откинули голову водителя назад, и после этого он больше не двигался. Развернувшись, бронемашина тоже остановилась.
— Я сделала это, — сказала Лина, поворачиваясь к Даркинсу. — Убила одного.
— А я думал, чтобы подтвердить, что ты кого-то убил, нужно отрезать ему ухо или типа того, — заявил юноша.
— Ага. Ну, давай, сходи за его ухом. Говорю тебе, я застрелила врага, он мертв, и без разницы, сколько ушей у него осталось.
— Лина достала одного! — крикнул Даркинс, и ему ответили разрозненные радостные крики.
Закрыв глаза, девушка прочитала молитву. Если удастся выжить, она станет кадийским ударником.
Феску, услышавшему новость в своем окопе на другой стороне дороги, захотелось хлопнуть Лину по плечу.
— Будем надеяться, что она доживет до повышения, — произнес Йецке, когда ответный огонь накрыл склон холма. В них летели настоящие вихри лаз-зарядов, гранат и тяжелых снарядов, вздымающих удушливые облака кадовой руды. Из соседнего окопа послышались крики.
— В Бута попали! — вопил кто-то паническим голосом. После этого Феск услышал только «Вот де…», и крики умолкли.