Имперская гвардия: Омнибус
Шрифт:
Прошла, кажется, целая эпоха, прежде чем анакореты, замотанные в черное создания с ножами-серпами и лазвинтовками, отступили под защиту бури.
В течение первого часа после зари на перевале было тихо, и майор Люка ходил от ячейки к ячейке, раздавая воду, боеприпасы и медикаменты. Пятеро «белощитников» погибли, ещё трое получили тяжелые ранения.
Когда вихри улеглись, Феск достал монокуляр и осмотрел длинную темную колонну техники и пустынной кавалерии, уходящую за пределы видимости прибора. И все они двигались к перевалу,
— Что, там ещё есть? — спросил Йецке.
— Да, конечно, — ответил Феск.
— Забавно, а я-то уже решил, что мы их победили.
На глазах Феска ряды сгорбленных анакоретов раздвинулись, и через толпу проехала колонна «Леман Руссов». Кадет отложил монокуляр, сдерживая тошноту, и не стал говорить Йецке, что свисало с бортов передового танка. Феск не собирался умирать так, ну уж нет. Не бывать такому.
Юноша проверил выданные ему гранаты, решив оставить одну осколочную напоследок.
Вверх по склону несся рев моторов, сопровождаемый дикими напевами культистов и приглушенным воем цепных клинков в нетерпеливо сжатых кулаках, но всё перекрывали голоса их красноречивых вождей, яростно рычащих на незнакомом языке.
— Что за чертовщина? — спросил Йецке, услышав, как внизу раздался громогласный вопль.
Тысяча, а может, десять тысяч культистов вскричали разом, и тут же, в рычании двигателей и включенных цепных мечей, анакореты начали подниматься к хребту — танки здесь и там; полугусеничная техника; всадники на косматых двуногих толсторогах, держащие в руках длинные силовые копья; четырехколесные штурмовые спидеры; мотоциклисты с завывающими клинками и, наконец, карабкающиеся по склону простые пехотинцы в капюшонах, жаждущие пролить кровь имперцев.
«Гордость Акварии» открыла по ним огонь и подбила передового «Русса» удачным выстрелом, подбросившим башню вражеской машины на десять метров в воздух. Объехав горящий остов, три других танка еретиков начали палить в ответ.
Первый залп прошел мимо — внезапно раздалось «вуууш!», Феск распластался в окопе и выругался, когда его шлем и руки окатило песчаным душем. Отряхнувшись, кадет поднял голову и увидел, как из пушки вражеского танка вырывается пламя, а саму машину немного отбрасывает назад. Услышав мгновение спустя грохот выстрела, юноша заткнул уши и принялся молиться.
Передовые анакореты вприпрыжку неслись по скалистому склону — сотни бойцов, пригибающиеся, бегущие зигзагами, они палили в кадетов и беспрерывно что-то распевали. Феск поднялся на стрелковую ступень окопа и открыл ответный огонь. Выпустив пять зарядов, кадет достал одного — мелкого худого типчика, немногим старше самого кадийца. Уронив цепной меч, культист повалился на землю, словно мешок с костями.
По щекам Феска вдруг покатились слёзы.
— Я сделал это, — произнес юноша в пространство.
А потом кадет увидел, что мимо танков несутся в атаку всадники, и дергающиеся наконечники копий с каждым мигом приближаются к нему.
Пригнувшись за укреплениями линии обороны, майор
— Нел! — крикнул майор, но танк снова заглох, и вылезший на броню Дженкс пинками открывал фильтрационную коробку.
Сменив огневую позицию, Люка начал яростно стрелять в толпу всадников, с воем рубивших его ребят. Один из кавалеристов рухнул, другой вылетел из седла, запутавшись в упряжи, и толсторог утащил его прочь. Потом майор заметил культиста с головой кадета в руке и выпустил в него оставшиеся заряды.
— Нел! — отчаянно жестикулируя, снова крикнул Люка.
Командир танка вроде как понял его и заорал на Дженкса, после чего «Гордость Акварии» внезапно рванулась вперед. Мгновение спустя загрохотали тяжелые болтеры в спонсонах, и глухой перестук болт-зарядов заставил всю линию обороны задрожать. Подняв голову, майор Люка наблюдал за уничтожением анакоретской кавалерии — людей и животных просто разрывало на части. Через несколько секунд всё было кончено, и насыпь превратилась в мясницкую лавку, где бились в конвульсиях толстороги, а люди поднимали руки, приветствуя перед смертью Тёмных богов.
А потом танки еретиков открыли ответный огонь, и один из снарядов попал в слабо защищенное место на нижней поверхности корпуса «Гордости». Боевая машина вспыхнула, словно петарда, изрыгая ревущее пламя и клубы чёрного дыма.
Никто не выбрался наружу, «Гордость Акварии» горела, будто факел.
— Фрекк! — только и сказал Люка. — Примкнуть штыки!
Феск палил во все стороны. Перебегая от одного камня к другому, анакореты приближались к нему, и их глухое скандирование становилось всё громче.
— Они нас окружили, — паническим голосом заявил Йецке, возившийся с батареей к лазгану. Резко повернувшись, Феск увидел, что Кернигг по-прежнему стреляет из своей ячейки, находившейся прямо над ними.
Внизу и справа, примерно в пятнадцати метрах, прятался за скалой один из культистов. Кадет ждал, пока тот высунется, заранее наведя оружие, чтобы прикончить врага, но анакорет так и не появлялся.
Монотонные напевы звучали всё настойчивее, а Йецке тем временем расплакался.
— Не получается!
— Всё получится, — ответил Феск, рискнув бросить взгляд на другого кадета, стоявшего с батареей в руках. — Йецке, нажми на кнопку и вставляй магазин, начиная спереди.
Юноша посмотрел на лазвинтовку так, словно она превратилась в какую-то странную головоломку. Затем Йецке начал было возиться с защелкой, но вдруг рухнул наземь.
— Вставай! — крикнул Феск, но его товарищ по-прежнему лежал на дне окопа, издавая жуткие булькающие звуки.
— Йецке… — кадет опустился на колени в тесной стрелковой ячейке. Йецке поднял глаза, умоляюще глядя на него, а из отверстия в шее текла пенящаяся кровь. Феск прикрыл рану рукой, словно мог остановить бурный поток.