Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит
Шрифт:
– Ты можешь разузнать и о нем?
– Могу, но поскольку Ольховский является имперским подданным, тебе это сделать легче.
– Я не могу интересоваться этим делом по своим каналам.
– Почему?
– Потому что официально никакого дела не существует.
– Вот как? – Асад изогнул правую бровь. Одну. У Юлия никогда так не получалось. – Меня интересуют подробности.
– Я не имею права тебе их рассказывать.
– После того, как я обещал тебе помочь?
– Я сказал, что не имею права. Я не сказал, что не буду. Но ответь мне на еще один вопрос. Хотя бы на одном из этих крейсеров был главный калибр?
– Конечно, нет. Ты же знаешь вашу политику в этом вопросе.
– Не вооружай друзей, потому что они могут стать врагами.
– Что-то вроде того. Так что стряслось с этим крейсером?
– Ты никому не расскажешь?
– Клянусь бородой Пророка!
– Я его сбил.
– Ты?
– Я.
– Крейсер?
– Да.
– В одиночку?
– Нет, мне помогали. Я, как бы это сказать, нанес «удар милосердия».
– Вы что, с кем-то воюете?
– С сепаратистами Сахары.
– Откуда у этих идиотов крейсер?
– Именно это я и хотел бы узнать.
– Ты думаешь, что это был один из наших крейсеров?
– Была такая информация.
– Откуда?
– От нашей разведки. Нам сказали это на предполетном брифинге. И знаешь, что самое интересное? У того крейсера был главный калибр.
– Значит, это не наш.
– Я уже ни в чем не уверен, – сказал Юлий. – Разведка утверждала, что это один из бывших ваших крейсеров и у него нет главного калибра. А потом все в один голос стали утверждать, что никакого крейсера вообще не было.
– Мы не поддерживаем сепаратистов, – сказал Асад. – Сахара от нас слишком далеко, и нам нет от этого никакой выгоды.
– Это верно, – вздохнул Юлий. На Хорезме отсутствовало производство, использовавшее тетрадон. Основной спрос на этот металл проистекал из самой Империи. – Когда я могу рассчитывать на твою информацию?
– Завтра к утру тебя устроит?
– Лучше во второй половине дня. Я поздно встаю.
– Отпускник, – сказал Асад.
– Кто бы говорил, – сказал Юлий. – Ты вообще тут живешь.
Когда Юлий вернулся в свой номер, там уже был Клозе. У капитана имелись собственные апартаменты, расположенные на два этажа выше, но Клозе утверждал, что у Юлия лучше вид из окна. Юлий заметил, что так и должно быть, потому что он майор, а не какой-то там капитан, на что Клозе послал его на фиг.
Клозе валялся на застеленной горничной кровати Юлия и листал свежий выпуск «Плейбоя» с голографическими фотографиями и трехмерной анимацией. Журнал он принес с собой – Юлий не любил порнографии.
– Встречался со своим арабом?
– Он вовсе не мой араб, – сказал Юлий. – И я не уверен, что он в принципе араб. А ты, между прочим, расист и грязная германская свинья.
– Кто бы говорил. Англосаксонский выродок с именем паршивого итальяшки.
– Мне кажется, иногда ты забываешь, что ты – всего лишь барон.
– Как у вас там все прошло?
– Нормально. Он пообещал помочь. Но дело осложняется тем, что у них было целых пять кораблей, попадающих под наше описание.
– Хреново. Ты уверен, что не зря все это затеял?
– Нет.
– Я так и думал, – сказал Клозе. – У меня плохие предчувствия по поводу этого крейсера. Зря ты решил корчить из себя частного детектива.
– Я хочу знать, кто нас подставил.
– А ты уверен, что нас подставили?
– Нет. Дерьмо случается иногда и без посторонней помощи. Но гораздо чаще без нее все-таки не обходится.
– Ты воспринял эту историю слишком лично.
– Меня пытались убить.
– О, не заводи эту шарманку снова. Какие у тебя планы на вечер?
– Пока никаких.
– Предлагаю пойти куда-нибудь.
– А как же твоя цыпочка, с которой ты как бы познакомился на пляже, даже не узнав ее имени? – ехидно спросил Юлий. – Она тебя больше не заводит?
– Она дала мне неправильный адрес, – вздохнул Клозе. – Я туда звонил, а к фону подходит какой-то мужик. Коварная змея. Если я встречу ее еще раз, то обдам холодным презрением.
– Ха! – процитировал Юлий одного знакомого им обоим сержанта.
Глава 2
Катастрофа произошла в полночь.
Катастрофу звали Изабеллой, но тогда Юлий и Клозе этого еще не знали.
По настоянию Клозе они отправились в бар, куда обычно пилоты не захаживали. Клозе мотивировал это решение тем, что в баре превосходная живая музыка. Клозе любил строить из себя эстета и делал вид, что разбирается в джазе.
Юлий в джазе не разбирался и не мог отличить госпел от спиричуэла и тромбон от саксофона. Его раздражала тяга подданных Империи к замшелым культурным ценностям, мода на которые держалась последние двести лет. Он не любил «Битлз», принципиально не читал Хемингуэя и Дюма, не смотрел смешные двухмерные фильмы из местечка под названием Голливуд в захудалой американской провинции и не умилялся при взгляде на картины Репина, Шагала и Васнецова.
Впрочем, современная культура тоже его не слишком интересовала. Вкусы Юлия были выборочными и эклектичными.
Джаз играл громко, но недолго. Очевидно, пилоты опоздали на концерт. Исполнив только два произведения, джазмены откланялись под оглушительные аплодисменты, и их места заняли ребята в странных пестрых одеждах, похожих на одеяла, и больших широкополых шляпах.
Они играли довольно зажигательные мелодии, и пилоты решили остаться.
В полночь, когда внутри Юлия булькало уже четыре с половиной коктейля, в бар вошла катастрофа. Она остановилась рядом со стойкой, и к ней сразу же подполз местный донжуан с предложением угостить выпивкой.