Имперский цикл

Яр Надя

– Всех живых существ. В разных мирах его называют разными именами, Кришна - одно из них. У Творца очень много имён.

– Почему мы тогда все такие разные?
– спросил мальчик-туки.
– Если нас создавал один бог.
– Он посмотрел на Оками Гэна, будто ища поддержки.

– Вишну создал нас непохожими, чтобы мы не скучали, - сказал Ариан.
– Представь, как бы было уныло, если бы все носили одно лицо. Господь, как и вы, любит разные игры.

– Но из-за этих разниц

нельзя в армию!
– сказал кентаврик.

– Это временная мера, - сказал Оками.
– До тех пор, пока мы не наведём порядок, не уничтожим всех сепаратистов, террористов и прочих врагов империи. Кроме того, есть много путей служения родине. Ты можешь пойти во вспомогательные войска, туда берут всех, кто нужен. Можешь служить в ИСБ, быть внештатным агентом или информатором. Это почётно.

– Яуу! ИСБ!
– заулыбался пацан, пританцовывая своими обутыми в войлок копытцами.
– Правда, можно?!

Секрет популярности режима, вспомнил Торн слова одного из имперских беженцев, с которыми он говорил, диссидента-республиканца. "Народ обожает власть, которая давит тех, кто ему не по нраву, хотя она при этом давит сам народ. И дети растут такими." Он не был уверен, что эта оценка верна. Дети явно не ощущали себя давимыми. Они считали расовые законы досадным недоразумением.

– А в Орден?
– сказала девочка-лелу.
– Можно мне в Орден?

– В Орден!
– Дети прекратили спор и закивали, говоря наперебой.
– И чтобы невидимый меч, как у Вас! Душить врагов силой воли!

– Хотите в Орден?
– спросил Оками.
– Для этого нужен особый дар, у подавляющего большинства людей его нет. Дар отдавать приказы вселенной, - он косо взглянул на Ариана, - как Вишну.

– Оками-сама, у меня есть этот дар?
– спросила лелу.

– Сейчас проверим - сразу всех вас.
– Убийца показал детям открытую ладонь.
– Что у меня в руке?

Дети умолкли и стали послушно присматриваться, как один. Ладонь Гэна была пуста, он обманывал их. Или нет?

– Кто-нибудь видит?
– спросил Гэн. Его глаза сверлили личики детей, которые, по счастью, этого не замечали, поскольку уставились на его руку.

Мальчик-туки нахмурился и неуверенно шевельнул губами:

– Огонь?

– Какого цвета?

Мальчик пожал плечами и закрыл глаза, как будто увиденное было слишком ярким. Светло-оливковое лицо его исказилось. Ему было нехорошо.

– Видите, - сказал Гэн, сжав ладонь в кулак.
– У большинства людей нет надприродного дара. Нет и у вас. Но это вовсе не беда. Одни рождены, чтобы править, а другие - чтобы подчиняться, и таких гораздо больше. В конечном счёте тот, кто властвует, так же служит своим подданным, как они ему. Ваше существование оправдывает моё.

Дети смотрели на него во все глаза, не вполне понимая, ловили каждое слово.

– Бегите, - сказал Оками и взмахнул рукой, - играйте дальше.

Выжженный щебень взметнулся длиннющим гребнем волны, повинуясь его небрежному жесту, и застыл низким чётким мостом между ними и кучами битого камня, в которых раньше играли дети. Ребята ахнули и кинулись трогать чудо руками. Девочка-лелу украдкой коснулась его тонким щупальцем из-под шали. Мальчик-кентаврик неожиданно легко взлетел на этот мост в прыжке и помчался к руинам. Его друзья завизжали от восторга и последовали за ним, только малышка с бинди не могла туда взобраться. Она протестующе завопила. Ариан подошёл и подсадил её наверх.

Дети спрыгнули вниз вдалеке и скрылись в развалинах. Мост, краткосрочный дар Гэна, рассыпался щебнем.

– Вишну, да?
– спросил Оками совершенно другим тоном.
– Воплощённый Бог. Твоя чёрно-синяя кожа - атрибут Творца миров?

Он, казалось, не ожидал ответа.

– Мальчик-туки что-то увидел, - сказал Ариан.
– На вашей ладони, Оками-сан.

Гэн повернулся и пошёл обратно туда, где припарковал флаер.

– Почему не взять его в Орден?
– сказал ему вслед Ариан, не двигаясь с места.

– Потому что его дар слаб, - Оками повернулся вполоборота, - потому что ему плохо от созерцания моего огня, значит, он менее склонен ко Тьме, чем ко Свету, а это не то, что нам надо; и потому, что мальчишка смертельно болен. Это полутук-полулилак, у него рак лимфатической системы. Обширный и агрессивный рак, лечат - опять возвращается через полгода-год, и так всё детство и юность. Популярная смерть среди этих мишлингов. Ему просто некогда будет учиться, он будет слишком занят либо гибелью, либо больницей.

– Рак?
– Торн не поверил своим ушам.
– Вы ему ничего не сказали.

– Это забота его родителей и врача в школе. Мама и папа знали, что делали, когда зачинали мишлинга с риском такой болезни.

– Вы его можете исцелить?

Оками молчал.

– Я знаю, это нелегко, - сказал Торн.

Оками подошёл к нему и сделал такой жест, будто собирался взять за ворот, но как бы передумал и положил руку ему на плечо. Рука была тяжела, как железная.

– Зачем?

– Не стоит разбрасываться верными людьми. Пусть они даже нелюдские мишлинги.

Оками повёл рукой вокруг.

– В городе сорок миллиардов, Торн. В одной только столице. Народу с этим уровнем таланта - как песка. Зачем?

– Я прошу, - сказал Торн.
– Буду должен.

– Да?
– лицо имперского палача исказилось в ухмылке. От горелой плоти шёл серный запах.
– И чем ты отдашь?