Имперский престол
Шрифт:
Так что путь пауки грызутся, а я сбежал на переговоры. Прибуду после подписания Смоленского Вечного мира и рассужу патриархов. Мне нужно быть над ними, а не с ними. Главная моя цель, как православного государя была доведена до иерархов и они с ней согласились. Москва — новый центр Православного мира!
Что касается переговорного процесса, то тут я не переживал, почти что. Хворостинин только полторы недели назад взял Ковно. Этот немаленький литовский город оказался практически не защищенным. Сработала разведка, иначе никто не повел бы войско к Ковно.
Жолкевский поверил, что русская армия готовится
Это направление наступления было не особо необходимым, даже более того, ненужным. Идти на Ковно — это отрезать всю Белую и Черную Русь от Польши. Такой кусок, еще только поднимающейся с колен России, не проглотить. Тем более, что не так легко было бы взять под контроль эти земли. Это в Ковно гарнизон оказался смехотворным и всего с семью старыми пушками, а вот Несвиж, Мир, Лида, Троки, особенно, Гродно…
Эти города с наскоку не взять. В Несвиже, как сообщает разведка, стянуты немалые силы. Будь это войско коронным, то пришлось повозиться и в поле, не говоря о взятии замка. Радзивиллы купили всех наемников, до кого дотянулись своими длинными руками, а так же собрали в кулак свои силы и военные отряды своих клиентов. В Мире схожая ситуация. Так что идти туда — это затягивать войну и надолго.
Но Ковно играло на переговорах очень положительную, для меня, естественно, роль. Всегда нужно иметь то, от чего можно отказаться и тем самым ускорить переговорный процесс, дать противнику, хоть и малый, но повод для гордости.
Для монарших переговоров все было готово. Не так давно перестроенная усадьба воеводы Шеина подходила для этого более всего. Богатая усадьба, вычурная даже со статуями, своей часовенкой. Михаила Борисовича стоило бы проверить на предмет коррупции, но его поступок с Яном Сапегой, когда Шеин не стал предателем, заставляет меня принимать воеводу, как русского героя, несмотря ни на что. Сейчас понимаю некоторых русских правителей-руководителей, когда и понимаешь, что твой приближенный вор, но позволяешь ему таковым оставаться, так как КПД полезного действия выше, чем ущерб.
— Семен Васильевич, докладывай! — сказал я, когда сразу же по въезду в Смоленск, собрал совещание.
— Вечный мир готов. Тридцать три листа списали, — начал доклад приказной боярин Приказа Иноземных дел Семен Васильевич Головин. — Старик Кшиштоф Радзивилл пытался сопротивляться, держал совет с королем и Жолкевским, но мы договорились. Пришлось отставлять и Ковно и Вильно… Но на то мною были получены разрешения от тебя, государь-император.
— По землям говори! Все, что хотели наше? — проявил я нетерпение.
— Да, государь-император. Не могло быть по иному, — Головин явно гордился своей работы и проявлял чуть ли не горделивое самолюбование. — Мы отдаем Вильно, Ковно, ряд других городков. Но забираем себе Западную Двину со всеми городами и тридцать верст на запад от реки, чтобы Двина была наша. Ну и все земли наши до шведов, Ревеля и Нарвы. На юге все земли на Восток от Днепра наши.
— Запорожье? — спросил я.
—
Все, что я планировал, вышло, даже больше того. На Ригу, Динабург я не особо рассчитывал. Первоначально думал, что эти территории по Западной Двине, до Полоцка, отдадим, как уступку полякам. Но получилось взять другие земли, чтобы уже их возвращать.
Можно было упереться рогом и стоять на том, что и Вильно и Ковно, все будет Россия. Вот только нельзя слишком сильно ослаблять Речь Посполитую. Это государство должно оставаться в достаточной мере сильным, чтобы противостоять другим вызовам и играть существенную роль в будущей Тридцатилетней войне.
Если этого конфликта не случится, то я получу сильнейшую Европу, экономический и демографический рост которой уже при моей жизни может привести к «Драгху нах Остену». Польша станет настолько слабой, что Германской империи стоит только начать военные действия и уже скоро у меня будет общая граница с цесарцами. Спокойно ли они тогда будут смотреть на развитие России? То-то! Обязательно захотят прижать, забрать, ослабить. Так что Речь Посполитая нужна, как некий молниеотвод от Османской империи, ну и германцев. Да и шведы быстро сообразят, что могут стать великой империей, если заберут себе ряд польских земель. Вон, у них Густав Адольф подрастает. Может принц и мог испытывать симпатию к России, но питать иллюзий на этот счет не стоит.
— Только вчера прибыл вестовой от Сагайдачного. Казацкая Рада приняла решение… — я сделал театральную паузу. — Они согласились на мои условия и ждут серебра и пороха. В письме были намеки на то, что не все прошло гладко и какая-то часть казаков ушла во Львов, выказав лояльность Сигизмунду. Но наше серебро свою работу делает.
— То-то, государь, все серебра ждут! — пробурчал Скопин-Шуйский.
— Лучше купить воина, чем воевать с ним. Запорожцы доказали, что лихие и сильные воины. Сколько стоит подготовить тридцать тысяч, а то и больше воинов? — отреагировал я на ремарку головного воеводы.
— Много серебра, — Михаил Васильевич улыбнулся. — Прав ты, государь-император. Вот только мне обидно, что православные воины ждут от нас серебра, еще не доказав свою честность и верность. Только месяц назад наше воинство било сечевых казаков, а нынче, значит, дружбу водить.
— Прав ты, головной воевода, но и сам же понимаешь, насколько нам важно было заполучить казацкое воинство себе, — отвечал я на посыл Скопина.
Я так же сильно сомневался в лояльности казачества. Если условно наше, русское, казачество получилось не приструнить, а направить в выгодное для всех сотрудничество, то с запорожцами может выйти сложнее. История показывала, как казаки виляли политическим хвостом. Как Россия стала сильной и готова была воевать, при том успешно, с Речью Посполитой, а казаки уже выдыхались в своем восстании, так Богдан Зиновий Хмельницкий собрал Раду в Переславле, выказал быть «на века вечные» с Россией. А как только русское государство даже чуточку спотыкалось, так и бежали в разные стороны. Но вывод, который я для себя сделал, один — нужно быть сильным и тогда никто не побежит от тебя, если только не враг.