Имперский престол
Шрифт:
— Иди, владыко! Наберись терпения и с Божьей помощью, сделай Россию главной православной державой! — напутствовал я Русского патриарха.
— Пойду, государь-императоры, а ты поговори с Неофитом Константинопольским! Он все волнуется, кабы султан не прогневался, — вставая со скамьи, сказал Гермоген.
Я не стал сразу встречаться с Неофитом. Во-многом, мне плевать на страхи, потерявшего последний авторитет, патриарха из Константинополя. Пусть Неофит и дальше раболепствует перед малолеткой Ахмедом. А тот, своей султанской властью продолжает закапывать
Так что сперва пообедал, пообщался с женой, разобрал корреспонденцию, в виде двух писем и завтрашнего выпуска газеты. Некоторое время думал, что именно сделать, так как письма, точнее одно из двух писем, было очень важное и требующее пристального внимания. Но все же решил, что лучше сперва встретиться с Неофитом, а уже после, в спокойной обстановке, прочитать важное послание.
Неофит был плюгавым старичком, с вызывающе надменным лицом. Он, ведите ли, главный патриарх, потому старался смотреть на всех с высока, но росточку не хватала, тем более рядом с большим Гермогеном. Относительно же меня, так мы одного роста, но вот я все равно выше. Я император!
Да, формально может Неофит и мог считаться главой Православного мира, но, фактически, уже давно константинопольские патриархи таковыми не являлись. Этот тезис доказывался еще и тем разговором, который состоялся.
Неофит переживал, что сам факт Собора в Москве приведет к войне с Османской империей, ну и притеснением христиан в Османской империи. Он был уверен, что нужно собираться в Константинополе, как и активизировать помощь именно ему, так как число паствы у Неофита несоизмеримо больше, чем у остальных. Я послушал, покивал, ну и отправил патриарха работать. При этом, я чувствовал слабость человека, потому осознавал и свое право ему указывать, если даже не приказывать.
Ни о чем! Вот смысл всего разговора, в котором я оказывался в роли психолога, который призывает успокоиться и бороться со своими страхами. Ну и выторговать дополнительных денег. Не люблю, когда просят, люблю сам решать, кого поддерживать!
Я говорил с Неофитом, сдерживаясь, чтобы не послать его по известному адресу, а в голове крутились мысли о письмах, что сегодня доставили. А, между тем, одно письмо было более чем важным. Мы, как бы, в состоянии войны с Речью Посполитой и по этому поводу мне пишет коллега.
Да, письмо было от Сигизмунда. Вот так король, без посольства, не через посыльного, которого, скорее всего, не пустили бы ко мне, а только лишь письмом, принялся решать глобальную проблему своего государства. А ведь это компромат, могущий стать, в некотором роде, уроном чести. Если там угрозы, то не стоило королю утруждаться тратить время и разоряться на чернила. Ну а любые пораженческие вопли можно использовать и для издевательств, на страницах той же Правды.
— Приветствую тебя, мой венценосный брат… — начал я читать письмо и сразу же расплылся в улыбке.
Мир всегда одинаков. Сильный заставляет уважать и относиться к себе так, как того потребует. Еще не так давно я, наверняка, был
— … сколь много еще должно пролиться христианской крови, чтобы мы пришли с соглашению, — читал я дальше и возмущался. — Вот же курва! Я с тобой уже договаривался, но ты не смог договоренности провести через Сейм!
— Государь? Что-то случилось? — на мои крики в кабинет вбежал Акинфий.
— Нет, — сухо ответил я, продолжая читать.
Все было понятно, причем предельно. Сигизмунд, видите ли, соглашается с предыдущими договоренностями и обещает провести перемирие через Сейм. При этом, то, что он предлагает перемирие аж на десять лет, подается в таком ключе, будто бы величайшая уступка.
— … а пока мы не встретимся, я прикажу своим войскам более не нападать на твоих воинов. Встречу предлагаю провести в Могилеве, — дочитал я письмо.
— Ты прикажешь своим воинам не нападать? — я рассмеялся. — Да они все просрали, если я продолжу войну, то Польши не станет!
Что ж, я давно ждал такого письма, с самого начала новой войны с Речью Посполитой. Но идти даже на малейшие уступки вначале переговорного процесса, я не собирался. Место переговоров должно быть моим. Смоленск. Думаю этот город более остальных подойдет для того, чтобы пообщаться со своим венценосным братом.
— Акинфий! — выкрикнул я и помощник моментально материализовался. — Посланника, того, что письмо привез от круля ляшского, позови! Я с ним говорить не буду, а только письмо передам.
Много писать не стал. Четко и по полочкам: встретимся не позднее первого августа в Смоленске, но не раньше, чем двадцать пятое июля. Жду одного короля, без всяких там Радзивиллов и других пиявок, но с подтверждением полномочий от Сейма, которое должно сделать невозможным оспорить любые договоренности между монархами. Указал и на то, что прежние договоры уже не актуальны, так как именно Речь Посполитая решила их не принимать. Ну и написал, что поход на Варшаву пока решил отложить, хотя остальные территории, на восток от Вильно, продолжим кошмарить.
На самом деле, у нас только и остались силы для того, чтобы прибирать к рукам более мелкие населенные пункты, чем столица Великого княжества Литовского. Да и допускать одну из самых частых ошибок быстрых побед, когда тылы не успевают за армией, нельзя. Нужно спокойно, рационально, принимать пополнения, подвозить и складировать порох и ядра, лечить раненых. Ну и прибирать к рукам все, что плохо лежит. На самом деле грамотно грабить — это тоже немалая такая работа.
Нужно же пересмотреть людей, выявить все орудия труда, забрать урожай, организовать логистику, охрану, склады. Это сложно и нужны специалисты, которых в армии не так и много, если это нормальная воюющая армия. Так что все еще учимся, но делаем.