Импориум 2. Мрачные Тени
Шрифт:
Лейтенант же, Игнет, только начинает свой путь свершений, при этом многие бы сказали, что у неё это плохо получается, правда, остальные непременно сказали бы, что у неё это вообще не получается. Нет, Игнет попала на должность ни через вход для особых персон, кто заскучал от жизни в роскоши. Её семья всегда имела скромные доходы и такое же скромное социальное свидетельство. Что уж говорить, они бедняки об которых весь остальной мир вытирал ноги. Нет у юного лейтенанта и того дяди, который бы взмахом руки распахивал все двери. Любовника, который в благодарность за тёплую кровать толкал её… вверх по ступеням.
Что говорить, низкое социальное свидетельство накладывало много ограничений, у Игнет не было право даже поступать в университет, а тем
Только так и получилось подать документы на обучение в учреждение Нова. А впереди были ещё экзамены и испытания. Волнительное время. Столько желающих, сотни, а мест всего десяток. Если бы Игнет не смогла, дело жизни её деда просто растаяло бы в руках. Борьба была жестокая. Наивной девушке казалось, что она попала в звериную стаю, причём её забросило в совершенно незнакомое злое место. Игнет с изумлением замечала, как сильно люди вокруг отличаются от неё. Они словно были из другого времени, из далёкого будущего. Элегантные. Богатые. Модные стрижки, гламурные ногти, одежда по последним трендам. Все они подогнаны к эталону красоты. Игнет в своих старых обносках не выглядела как студент, она словно бы была их домашней прислугой, которая пришла, чтобы снять с ног госпожи грязные потные туфли. Такой контраст вызывал страх. Что уж говорить до их социальных свидетельств, они недосягаемы.
Если бы косые взгляды оставляли синяки на теле девушки, Игнет умерла бы от страшных побоев в первую же минуту на публике. Они ненавидели её и презирали. Без особых причин и поводов дразнили и оскорбляли. Называли её единственное платье половой тряпкой, а закрученные в косу волосы – «махнаткой.» Могли позволить себе даже толкнуть. Её нерешительный взгляд никогда не поднимался с ног. Она была для них катализатором ненависти, а иногда и тошноты. По крайней мере, они не раз это демонстрировали мерзкими звуками и наигранными кривляньями.
Игнет практически сломалась. Она несколько раз сбегала домой. Причём несколько раз в день. А горькие слёзы становились даже более значимой причиной обезвоживания, чем душные классы. Всё время на взводе, всё время в опасности, в условиях, когда все вокруг её ненавидят. Сосредоточиться на экзаменах было невозможно. На это страшное время она забыла про всё, и про свои мечты, и про то, что стоит на кону. Забывала даже про еду, она и до момента подачи документов в институт была излишне худая, за время экзаменов ушло ещё несколько килограмм. Похудела так, что начали выпирать кости. И всё-таки у Игнет… получилось. Это было чудо. Девушка всю ночь танцевала. Поступление, казалось, грандиозной победой, причём не только для её, но и для всей семьи. А дальше преодолевать трудности стало гораздо проще. Вот так и проделывала свой сложный путь сама, начиная с юных лет много и упорно работала, днями и ночами училась.
Прошли годы и Игнет закончила учебное учреждение при Центре Управления Нова. Все её выпускные оценки – высший бал. Преподаватели пророчили юной девушке значимые свершения, она же в свою очередь добилась особых успехов во владении огнестрельном оружие, её показатели по меткости лучшие среди всех студентов, которые когда-либо обучались в стенах заведения.
И первые её шаги были действительно весьма уверенными и многообещающими, но когда настало время практической подготовки, у Игнет всё посыпалось из рук.
[У стажёров оттачиваются физические способности, выносливость, стойкость, моральная устойчивость, мышление. Отрабатываются навыки принятия решений, скорость реакции. Также юные почти что офицеры привлекаются к участию в рядовых полицейских делах и расследованиях.]
Практика оказалась грязная, впрочем, Игнет не страдала болезнью «маникюрных рук». Если надо было копать землю, она копала, и делала это без лопаты. Получалось достаточно хорошо, но не до конца хорошо. Так один раз она задержала лицо низкого социального статуса в недозволенном для него месте. Скрутила руки и уложила на пол, сделала всё как на картинке в учебнике. Даже заслужила похвалу от офицера-напарника. Но то ли от добрых слов, то ли просто вылетело из головы, в общем Игнет забыла застегнуть на задержанном наручники. Какое-то время они вместе даже гуляли по городу, но при первом же удобном случае задержанный, столкнув горе стажёра в лужу, скрылся в переулке.
А как-то раз отличница учебного учреждения Нова, лучший стрелок из всех учеников, подстрелила собаку, прострелила забор, продырявила мусорный контейнер, поцарапала гидрант и навредила ещё целому ряду других общественно-полезных объектов, пытаясь попасть в ногу запутавшегося в проволоке карманника.
[Практическая подготовка подводиться к концу решением совета по управлению Нова, когда на голосовании большинство председателей выступит за принятие нового сотрудника. Но вперёд собрания один из офицеров должен будет представить стажёра совету, он же или она будет отстаивать право кандидата стать частью организации Нова. При этом офицер, кто привёл в совет стажёра, зачастую может занять место первого напарника этого самого стажёра. Обычно представители управления выносит это решение как наказание за чрезмерное мягкосердечие.
А такое положение дел останавливает многих, ведь плохой напарник – гарантированная пуля в спине. Срок практической подготовки скоротечен, и если будущего сотрудника никто не заприметит, он будет списан на бумажную работу, уборку помещений и разноску кофе.]
Игнет со страшной болью в сердце осознавала, что её ждёт та же участь, стопки бумаг и поднос с горячими напитками, печеньем и всем прочим продовольствием для упитанных компьютерных червей. Короткая юбка и шлепки по заднице. Да и трусы, спущенные до колен. Все офицеры от неё шарахались как от прокажённой. Наверно, такая напарница не просто не сможет прикрыть спину, но и в эту же спину случайно выстрелит. Игнет прошла много сложных испытаний на своём пути и рисковала потерпеть поражение в самом конце. И её провал должен был стать позором для всей семьи, жалкой историей. Её парализованный дедушка улыбнулся, когда узнал, что его внучка поступила в университет. А чтобы он сказал, когда услышал, что вся его жизнь, сбережения и пятьдесят лет войн были только ради того, чтобы его внучка стала девочкой с раздвинутыми ногами для какого-нибудь начальника, девочкой для окончания дня, спуска спермы. Это был бы смертельный удар не только для Игнет. Девушка не смогла бы смотреть в глаза ни отцу, ни матери, тем более в ослепшие глаза деда.
И не сказать, что Игнет делала недостаточно, слишком мало, она делала много, даже чересчур. Вот только руки постоянно тряслись, голос дрожал, чем больше она старалась что-то изменить, тем хуже и хуже получалось. Она опускалась в глазах своих напарников на новое дно и там к собственному удивлению и удивлению коллег находила способ опуститься ещё ниже. Ей не было равных, в том смысле, что все её даже самые ленивые и неответственные сокурсники переросли её на голову и больше.
Так и тянулось, приближалось к концу, что смерти подобен, но лишь до тех пор, пока не появился капитан, её капитан.