Имя дома твоего (с иллюстрациями)
Шрифт:
Видите: чтобы разбираться даже в русских «отыменных» топонимах, надо знать многое: и современные, и древние имена, и полные, и уменьшительные их формы. В иноязычной топонимике этого рода ориентироваться с налета еще сложнее. И дорастает до своего потолка эта сложность, когда мы встречаемся с именами, претерпевшими большие звуковые изменения при переходе от народа к народу.
Есть названия, прошедшие сквозь строй веков в почти не измененном виде. Константин'oполис — Константиноград — получил свое греческое имя в IV веке нашей эры. У него было, кроме этого, много других имен: русские звали его Цареградом, норманны — Мюккльгордом, турки Истанбулом, но его второе по древности имя и сейчас звучит во всех европейских языках почти как в день рождения (первым именем было Виз'aнтий), храня память о его основателе — Константине Великом. {139}
А вот его ближайший сосед Адрианополь в языке турок превратился в Эдирн. Это было не сознательное переименование, просто так турки произносят это слово. Император Адриан, заложивший его стены в далекой Фракии, не понял бы, что речь идет о его собственном детище.
Европейцы все-таки и сейчас называют Эдирнэ Адрианополем.
Но никто, решительно никто не зовет теперь город на Пиренейском полуострове так, как в свое время окрестили его римляне. В честь Цезаря Августа они назвали свой оплот в далеком краю гордо: Цезараугустэа. Смена языков камня на камне не оставила — не от города (город стоит!) — от его пышного имени. Теперь он именуется по-испански Сараг'oсса, опять-таки не замена — переделка...
В той же Испании, на ее северо-востоке, глухо кипит ненавистью к фашистскому режиму индустриальная, рабочая Барсел'oна. Единицы из тех, кто произносит это слово, знают, что оно означает, по сути дела, Барцна кол'oниа — карфагенская колония, основанная семейством Барку, из которого вышел великий воин Ганнибал. Финикийская фамилия Барку означала «молния» — неплохое имя для грозного врага, чуть не сокрушившего Рим!
Римляне разбросали имена-памятники по всей Западной Европе. Вот город Кёльн в Западной Германии, тот самый, который славен одеколоном, «кёльнской водой» по-французски, изобретенным в нем. «О-де-Колонь»... О — вода, де — предлог принадлежности, Колонь — Кёльн. Город основан как Колониа Агриппина, Марком Агриппою, полководцем.
Вот французский Орлеан, городок в живописной Луарской долине. Теперь он, как говорят справочники, «славится своей спаржею», а ведь когда-то это была грозная твердыня Аурели'aнум — создание Клавдия-Люция-Валерия-Домиция-Аурелиана, «одного из деятельнейших римских цезарей», если верить энциклопедиям. В этом Орлеане в 1946 году жило 46 000 человек, а вот в Новом Орлеане их в те же годы обитало 550 000... Удивился бы деятельный цезарь, узнав, что его имя звучит далеко за Геркулесовыми Столбами, у антиподов, на той стороне Земли. {140}
Но его удивление возросло бы еще больше, если бы он мог узнать, что «в феврале 1918 года на славгородский Съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в Кулундинской степи,— у тех самых Алтайских гор, на которых, по словам Геродота, обитают единоглазые аримаспы, а выше их — только «стерегущие золотые грифы», — прибыл, в числе других, Яков Жестовский, депутат от алтайского села... Орлеан».
Каюсь, я не выдержал и забежал вперед: о таких неожиданных и причудливых переселениях имен из страны в страну и с континента на континент, я думаю, мы с вами поговорим подробнее несколько позже.
Среди латинских по корню топонимов Франции много таких, которые являются перестройкой слова «аугустус»; этот титул императора Августа Октавиана был словом, означавшим «величественный», «священный». Нынешний Отён (Autun) был когда-то Аугустодунумом; римское «ауг'yстут» сочеталось тут с кельтским «дунум» — «город»; имя Огст (Augst) восходит к Аугуста Раурикорум (раурики — название галльского племени).
Об именах, связанных с Юлием Цезарем, таких, как Фрежюс — «форум Юлии», я уже говорил. Не буду тянуть этот перечень: другие владыки Рима также не забыты в топонимике Франции: современный Грен'oбль, например, есть переделка древнего Грацианоп'oлуса, города императора Грациана.
Теперь — внимание! Существует мнение, что подобные имена-памятники, имена, увековечивающие людей не во все времена, не во все эпохи, были одинаково любимы. Древний Рим всюду воздвигал такие словесные монументы. В раннем периоде французской истории этот обычай тоже был широко распространен. А вот за средние века он как-то вышел из обыкновения. Средневековая религиозная мораль была против прославления даже самых великих из земных владык: она знала только небесные доблести.
Всюду в западной топонимике императоры и полководцы уступают место христианским святым, особенно богородице, то есть деве Марии, и апостолам. Нет больше в именах ни Августов, ни Юлиев, ни даже Карлов. Вперед выступают Сен-Луи — святой Людовик (правда, он был королем Франции), Сен-Мартин — {141} святой Мартин, национальный святой французов, Сент-Тринитэ (или Санта-Тринидад в Испании) — святая троица...
Так длится до эпохи Возрождения, захватывая ее начало, особенно в «самых католических» странах — в Испании и Португалии. Оттого-то по миру так широко и разбросаны доныне тысячи благочестивейших географических имен, вроде Сант-Яго, Сан-Франциско, Санта Елена, Сан-Винсенте и Сан-Клементе, Санкт-Галлен и Санкт-Михель, Санта Катарина и Санта-Каталина... И Санта-Фе — «Святая Вера», и Эспириту-Санто — «Святой дух» [60] 1. Острова и реки, города и заливы окрещены названиями тех времен, точно их окропили святой водой из кропильницы или смазали сладко-душистым мирром. Наш глобус доныне пестрит ими.
60
1 Обыкновенно, основывая город, открывая гору или реку, испанцы нарекали их в честь того святого, память которого праздновалась в этот день. Таким образом, название зависело от чистой случайности.
Мне не встречалось в русской топонимике работ, которые бы рассматривали это явление, но, пожалуй, нечто подобное можно встретить и у нас. В древности манера называть селения и города человеческими памятными именами казалась общераспространенной на Руси: Ярославль и недалекий от него Владимир, среднерусский Ольгов — Льгов и северо-западный Осташков мало-помалу заменились сериями других имен: Архангельск — в честь предводителя небесных воинств архангела Михаила, Троицк — в честь той же «святой троицы», что и западные Тринидады, Богодухов — русский вариант к испанским и португальским островам Святого Духа, многочисленные Никольски {142} Троице-Сергиевы,
Между владыками земными и небесными много веков шла тяжба из-за географических имен.
Преображенские и тому подобные «духовные» названия распространились по всей Руси.
И лишь впоследствии, примерно со времен Петра I, старый тип названий воскрес. Земные цари были снова приравнены к небесным богам. Всюду замелькали Александровски и Николаевски (не Никольски!), Елизаветполи и Екатеринославы (теперь — Кировабад и Днепропетровск)... Да ведь и сам невский город, основанный Петром, был назван не без двусмысленности Санкт-Петербургом, в честь и память евангельского апостола, но в то же время и в честь «строителя чудотворного», бомбардира Петра Алексеева...