Имя мне — Легион
Шрифт:
Леота улыбнулась, Юнгер тоже.
На всем пути до Сан-Франциско, в баре стратокрейсера в году двухтысячном от Рождества Христова (два-ноль-ноль-ноль), у Мура крутилось в голове: «Порвалась дней связующая нить…» [32]
Через два дня он принял решение.
Стоя на балконе, похожем на огромный мыльный пузырь, прилипший к стене одной из ста башен комплекса Хилтон-Фриско, он спросил себя: «Та ли это девушка, которую мне хотелось бы взять в жены?»
И ответил, рассеянно глядя на залив и на транспортные капилляры под носками своих туфель: «Да. Я знаю, меня ждет большое
32
«Порвалась дней связующая нить…» — слова Гамлета в переводе Б. Пастернака.
Мур дал себе клятву вступить в Круг.
Он понимал, что замыслил подвиг. Чтобы попасть на Олимп, во-первых, требовались деньги. Много денег. Во-вторых, необходима известность. Но инженеров-электриков — талантливых, компетентных, даже вдохновенных — в мире более чем достаточно. Мур знал: добиться признания будет нелегко.
Он с головой ушел в работу и учебу. Бывало, по шестьдесят, а то и по восемьдесят часов в неделю он читал, конструировал, прослушивал записи лекций по предметам, которые прежде были ему не нужны.
В мае Мур получил приглашение на Бал и долго рассматривал прямоугольник настоящей атласной бумаги с настоящим тиснением. К тому времени он запатентовал девять изобретений, еще три «дозревали». Один патент он продал и теперь вел переговоры с фирмой «Аква май-нинг» насчет своей технологии очистки воды. «Если выдержу такой темп, — решил он, — у меня будут деньги».
А может, и известность. Теперь все целиком зависело от внедрения его технологии и от того, как он распорядится деньгами. Леота скрывалась в страницах формул, в листах эскизов; она сгорала, пока он спал, и спала, пока он сгорал.
В июне он решил отдохнуть.
«Ассистент начальника отдела Мур, — обратился он к своему отражению в зеркале парикмахерской (его похвальное рвение в Отделе герметической укупорки выходных отверстий аппаратуры высокого давления обеспечило ему значительное повышение в должности), — не мешало бы тебе получше знать французский и научиться танцевать как следует».
Однако отдых оказался не менее утомительным, чем работа. У него гудели мышцы, когда он летел через Трамплинный зал молодежной христианской ассоциации Сателлита-3; его движения обрели грацию, после того как он станцевал с сотней роботесс и десятками женщин; он прошел ускоренный, с применением наркотиков, курс обучения французскому по системе Берлица (на более скоростной «церебрально-электростимуляционный» метод он не решился, опасаясь пресловутого замедления рефлексов). И хотя он спал на взятой напрокат «говорящей кушетке», твердившей ему по ночам формулы расслабления, в канун Fete [33] Мур чувствовал себя так, как чувствовал себя после бурной ночи какой-нибудь придворный повеса эпохи Возрождения.
33
Праздник (фр.)
«Интересно, на сколько его хватит?» — думал Мур первобытный, поглядывая из своей пещеры на Мура цивилизованного.
За два дня до праздника он покрыл свое тело равномерным загаром и решил, что скажет Леоте:
«Я люблю тебя!»
«О черт! — спохватился он. — Только не это!»
«Скажи,
«Хо-хо! — мысленно рассмеялся он. — Размечтался!»
«Если я вступлю в Круг, ты будешь со мной?»
«А что? Пожалуй, ничего лучше не придумаешь».
Третья встреча Леоты и Мура была совершенно не похожа на предыдущие. Никаких прощупываний — охотник готовился решительно шагнуть в заросли. «Вперед! — скомандовал себе Мур. — И не оглядываться!»
На ней было бледно-голубое платье с орхидеей на корсаже. Купол дворца с поющим зодиакальным крутом вращался, бросая на пол ведьмины огни, У Мура возникла неприятная иллюзия, будто цветок растет прямо из левой груди Леоты, этакий экзотический паразит. Он приревновал ее к орхидее — а ревность, он знал, не была свойственна повесам эпохи Ренессанса. И тем не менее…
— Добрый вечер. Как поживает ваш цветок?
— Еле дышит, — ответила она, потягивая зеленый напиток через соломинку, — но цепляется за жизнь.
— Со страстью, которую я вполне могу понять, — подхватил Мур, взяв девушку за руку. — Ответь мне, королева просопопеи [34] , куда ты держишь путь?
На ее лице мелькнул интерес.
— А вы намного лучше говорите по-французски, Адам… Кадмон? — заметила она. — Я иду только вперед. А вы?
34
Олицетворение, стилистический оборот, заключающийся в том, что предмету приписывается действие или состояние, в реальной действительности ему не свойственное.
— Туда же.
— Увы, я сомневаюсь в этом.
— Сомневайтесь в чем хотите, но мы с вами теперь — параллельные потоки.
— Что это? Самомнение изобретателя, почившего на лаврах?
— Куда моим лаврам до лавров того, кто изобрел «холодный бункер».
Она окинула его пронизывающим взглядом.
— Что у вас на уме? Это серьезно?
— Если падшим душам суждено соединиться только в этом Аиде, то да, это серьезно. — Он кашлянул и спросил напрямик: — Можем мы остаться вдвоем хотя бы на время танца? Я не хочу, чтобы на нас пялился Юнгер.
— Хорошо.
Она поставила бокал на летающий поднос и проследовала за Муром под вращающийся зодиакальный круг. Тотчас лабиринт человеческих тел отгородил их от Юнгера. Мур усмехнулся:
— На некостюмированном балу все похожи друг на друга, как две капли воды.
Леота улыбнулась:
— Знаешь, а ты танцуешь гораздо лучше, чем в прошлый раз.
— Знаю. Скажи, как бы и мне получить ключик к вашему милому айсбергу? Пожалуй, это было бы занятно. Я понимаю, одних денег и происхождения недостаточно, чтобы попасть к вам. Я прочел все, что написано о Круге, но хотел бы получить практический совет.
Ее рука чуть дрогнула в его ладони.
— Ты знаешь Дуэнью?
— Понаслышке, — ответил Мур. — Говорят, это старая горгулья. Ее специально заморозили, чтобы отпугнуть Зверя, когда наступит час Армагеддона.
Леота не улыбнулась. Она снова превратилась в стрелу.
— Тут есть доля правды, — холодно подтвердила девушка. — Дуэнья не пускает в Круг звероподобных личностей.
Мур цивилизованный прикусил язык.
— И хотя многим она не нравится, — продолжала Леота, оживляясь, — мне она кажется забавной статуэткой китайского фарфора. Будь у меня дом, я бы поставила ее на каминную полку.