Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой
Шрифт:
Мамочка, береги себя, раз вы гуляете, значит, Семен Израилевич идет на поправку, станет полегче с этим, я тебя крепко целую и обожаю как всегда, почему все это осознается на расстоянии или в момент разлуки, почему все так нелепо? Вопрос риторический, но и жизненный. Я скучаю по тебе очень остро, пришли стихи, пришли письмо, пришли все, что можешь, чтобы я могла читать и перечитывать. Целую, Лена.
Дорогой Семен Израилевич! ‹…› Маме вчера писала про ночной Иерусалим. Вам могу про утренний. Утром Иерусалим – это Восток, что-то от картин Иванова в цвете, голубое небо с дымкой на горизонте, линия гор мягкая, в темно-зелено-коричневых массивах белые врезки поселений, фасады близлежащих домов отражают солнце, как зеркала, но это не американские зеркальные отражения, а восточные, мягкие. Около нашего дома нашли поселение 1-го Царства, оно огорожено, камни, камни, камни, тоже вспоминайте Иванова.
Дети ушли в школу, я сейчас уеду в Яд Вашем, там, на горе Герцля, сосредоточен для меня весь Израиль, он и начался там в мой первый
7. И. Лиснянская – Е. Макаровой
1 июня 1990
Дорогая моя доченька! Получила наконец-то и я от тебя письмо с оказией – 3-е.
Радуюсь за тебя и вас и тревожусь одновременно – вот-вот, мне кажется, все арабы встанут на войну. Боже, не знаю, где страшней. Судя по твоему письму – жизнь почти благостная, хотя – капитал – вещь жесткая – считай и считай. ‹…› Конечно, жизнь свободная – изумительна, но окружение многомиллионных недругов издали пугает.
Спасибо – для меня лекарство передал Эппель, но вот для Семена ничего не было. Он ходит, но чувствует неуверенность и иногда помутнение перед глазами. Быстро устает при чтении – и это не возрастное, а отрыжки, вернее, следствие болезни не вылежанной.
Вышла уже «Декада», хотя тираж из Киева еще не пришел. Да, наконец-то поймала Буденную на коне. Она сказала, что «Чистые пруды» скоро выйдут. – А как с книгой? – спросила я. – «А что с книгой, еще рано». ‹…›
Россию сейчас лихорадит Российский съезд, где, конечно же, раскол, но все же избран председателем Ельцин, пока в речах своих явно идущий на конфронтацию с Горбачевым, а тот уж как упреждал съезд, чего только не говорил о Ельцине. Ну, поживем, если поживем, – увидим. ‹…›
Вчера узнала еще новость: моя «Музыка поэмы без героя» [20] , оказывается, втиснута в план этого года в Худлите. Это на мое недоуменье по телефону! – А почему Вы меня, Михаил Ионович [21] , так торопите со сдачей к 1-му июня? – А как же, ведь книга должна выйти в этом году. – А я думала в 92. – Ну, что Вы! Держать такую книгу! – Ну и дела! ‹…›
Сейчас я скорей во взвинченном состоянии, чем в депрессии, хотя… и на завтрак не хожу. 26 июня переедем в Москву к вечеру, а там – уже через несколько дней – на дачу, которая меня в достаточной мере страшит, если Валентина Григорьевна [22] не будет с нами максимально возможное время. Москвичи сейчас все продукты получают по предъявлению паспорта. ‹…› Еще проблема – исчезли иностранные конверты. Ну и жизнь. Придется этому письму как-то кого-нибудь ждать, кто на обыкновенный конверт наклеит марки и отошлет. ‹…›
20
Музыка «Поэмы без героя» Анны Ахматовой. – М.: Худ. лит., 1991.
21
Редактор издательства «Художественная литература».
22
Домработница.
8. И. Лиснянская – Е. Макаровой
Июнь 1990
Милая моя, любимая моя! Как я по тебе тоскую и как беспокоюсь за всех вас!
Получила то письмо, где взорвалась арабская бомба, и места себе не нахожу. Я это наступление арабов и по телевизору вижу и во снах своих. ‹…› Опять же вспоминаю всю историю с библейских времен – сколько раз было полонено, истреблено государство Израиль. И вновь возрождалось из пепла. Но сейчас, боюсь, настало время не возрождения, а истребления. Ну ты, Фридл [23] , все же подумай о детях, о своих прекрасных детях! Ну да будет мне тебя увещевать – это бесполезно, я не единожды в этом убеждаюсь. У меня – все в порядке. Комната в розах [24] и стихи – для домашнего, семейного употребления:
23
Мама намекает на то, что я, как Фридл, не осознаю опасность жизни в Израиле. Фридл, имея визу в Палестину, осталась в оккупированной фашистами стране, за что поплатилась жизнью.
24
Скорее всего, письмо написано после 24 июня, дня рождения мамы, который всегда был украшен пышными букетами роз.
25
Неопубликованное.
Это так, по ходу письма, импровизация, требующая работы.
‹…› Инфляция жуткая. Кило мяса на рынке – 25 р., а проехать сюда даже на такси – 20 р. Иначе таксист не едет. Ну и пусть летят бумажки, если они есть. Я думаю о тех, у кого и бумажек нет. Вот где беда, грозящая непредсказуемым бунтом, пугачевщиной, поножовщиной, отстрелом евреев и имущих русских.
Все, и здесь, как, боюсь, в Израиле, возвращается на круги своя. Никто здесь не хочет свободного рынка, все хотят – равенства нищенства. Таков народ – работы боящийся, безработицы еще не вкусивший.
Очень прохладное лето. Дожди. А я вся горю от твоей жары и почему-то бегаю на обед и ужин так легко одетая, будто своим охлаждением могу тебе принести прохладу. В остальное время сижу в комнате с окаменевшими ногами, как тогда, помнишь? [26]
9. И. Лиснянская – Е. Макаровой
17 июня 1990
Моя дорогая, моя любимая девочка! Получила от тебя сразу два больших, подробных письма, те, что с запиской Семену. Полдня тупо читаю и перечитываю, вдумываюсь, вглядываюсь в твою жизнь, в твою душу, и чувствую, что какой-то переполох в душе моей девочки на фоне усталости, эйфории, деловой напряженки. Письма мне доставили в тяжелый для меня день, через два часа после того, как мне по телефону сообщили о смерти Инны Варламовой [27] , ведь совсем недавно она гостила у меня… ‹…› И вдруг! Ее ровно неделю тому назад увезли в Боткинскую с «острым животом», положили на операционный стол и выяснили – рак с метастазами. ‹…› Вчера вечером не стало моего близкого друга. Но я ей позавидовала, горюя. Ведь Женя [28] собралась в Америку осенью на два года работы и теперь успеет похоронить свою мать.
26
Когда мама узнала о том, что я выхожу замуж за Сережу, у нее случился мышечный спазм, она не могла стоять на ногах.
27
Инна Густавовна Варламова, писательница, ближайшая подруга мамы. Они познакомились в 1961 году на Высших литературных курсах при Литературном институте им. Горького. У тети Инны, как я звала ее в детстве, был сын Володя, нам тогда было по десять лет, и мы сразу подружились. Когда я жила во Внукове, мама с тетей Инной и Володей приезжали меня навещать. Помню, мы с Володей зимой перелезали через забор, я была неуклюжей и каким-то образом разодрала красные вязаные гамаши на неприличном месте. Стыдоба! С Володей, ныне отцом Владимиром, протоиереем Русской православной церкви, мы встретились в марте 2014 года – он отпевал мою маму в Переделкинском храме.
28
Евгения Гаврилова, дочь Инны Варламовой.
Очень мне тяжела эта смерть, но что поделать – возраст. И еще многих предстоит проводить навсегда. Лучше бы уж меня проводили. Но хватит, прости меня великодушно, спасибо тебе за письма. Как точно ты меня понимаешь: кресла – и те расшифровала правильно, действительно реализовывала свою тоску, заталкивала в кресла. Заталкиваю и в розы, которые мне приносят, в магнитофонные записи, которые мне прислала Галина Бови [29] из Швейцарии. Господи! А этот Джон, в которого ты выпихивала свою тоску! Солнышко мое, умоляю тебя, побереги себя от изнурения. ‹…›
29
Галина Бови-Кизилова, сочинительница и исполнительница песен на стихи любимых ею поэтов, мамины стихи занимают в ее репертуаре центральное место. См.: https://www.youtube.com/watch?v=eAbmZfopEiw.