Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии
Шрифт:
Сейчас, конечно, положение изменилось. Имя Нурсултан в Казахстане, да и не только там, пользуется большой популярностью. Назарбаев объясняет: «Народ наш верит в поверья и приметы. Вот и когда дают человеку имя, по традиции вкладывают в это магическое значение. К слову, большинство казахских имен оканчиваются на «бай», «бек» или «кул». Бывает и так, что невинным младенцам дают заведомо некрасивые и уничижительные имена, образованные от слов вроде «раб», «портянка», «подошва». Нередко это происходит в семьях, где прежде умирали дети, – «плохие» имена дают новорожденным
Еще одна диковинка для русского менталитета: «Широко распространенный в народе обычай символического усыновления внуков придал мальчику иерархический статус младшего брата своего отца, в силу чего во внутрисемейном общении Султан называл бабушку апа (мать), отца Абиша – ага (старший брат), а свою родную мать Альжан – женеше (жена старшего брата)».
Признаться, я тоже не знал этого обычая, описанного профессором М. Б. Касымбековым, хотя в Казахстане бывал не раз.
Впервые мне пришлось посетить эту республику еще в советские времена. Однажды в подмосковном санатории, придя в библиотеку, наткнулся на четыре тома в одинаковых выцветших переплетах. Они стояли на самой нижней полке, среди таких же зачитанных книг, отслуживших отведенное им время.
Взглянул на имя автора, на название. Отвернул шмуцтитул. Красивая виньетка с надписью «Декада казахского искусства и литературы в Москве». Год издания – 1958-й.
Теплая волна нахлынула на меня. Дохнуло чем-то родным, близким. Таким обычно бывает лишь запах деревенского детства. В пятьдесят восьмом я учился в седьмом классе сельской школы в Белоруссии. Мне, мальчишке из края дремучих лесов, удивительно интересно было читать о жизни в бескрайних степных просторах, об истории и обычаях незнакомого народа, о его гордости и славе – великом Абае. О романе Мухтара Ауэзова тогда говорил весь Советский Союз. Не обошли талантливые произведения классика казахской литературы и моей малой родины.
И вот новая встреча с ними. Читалось легко. Воспринималось иначе, чем в детстве. Я следил за творческой манерой Ауэзова, смотрел, как писатель стремился постичь душу степняков, раскрыть ее в наилучших проявлениях. И мастерски выписанные горячие чувства юного Абая, размышления и дела зрелого, борьба и драма Абая-просветителя, защитника казахов – все это помогало понять душу народа.
Тогда я еще не знал мудрых слов, произнесенных другим выдающимся казахом – Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым:
– Наследие Абая – священнейшая сокровищница казахов. Абай будет вечно жить вместе с родным народом и звать его ко все новым горизонтам, на все новые вершины.
Что же это за народ такой – казахи? Где он живет, когда сформировался, какая там природа, культура? Романы про Абая вызывали интерес к родине выдающегося казахского писателя-просветителя, к жизни и традициям гордых степняков. Остаток санаторного отдыха пролетел в мыслях о Казахстане. Решение о поездке пришло само собой, как нечто само собой разумеющееся.
Сейчас у меня накопилась приличной высоты горка книг, разноцветных папок с материалами об истории казахов, высказываний знаменитых путешественников, посетивших эти края с древнейших времен. Но больше всего мне нравится одно из самых афористичных высказываний, которое принадлежит Нурсултану Абишевичу.
«Современные казахи, – пишет он в одной из своих книг, – потомки древних саков, гуннов и тюрок, что еще с незапамятных времен сотрясали Вселенную грохотом копыт своих аргамаков. Казахи – народ, унаследовавший и сохранивший на земле предков большую отчую юрту тюркского мира. Это истина, подтвержденная памятниками древности, письменами, сохранившимися на серебряной чаше из Иссыкского кургана, руническими надписями эпохи Тюркского каганата из долин Орхона, Енисея и Таласа».
И еще всплыло одно воспоминание. Тоже из детства. В нашей избе долго висел полушубок, по-белорусски «кожух», его выдали матери в сельсовете вскоре после того, как из нашей местности прогнали немцев. Сказали:
– Кожух хороший, казахский. У тебя, Марья, трое малышей. Грейтесь…
Как же мы, детвора, любили забраться в его теплый мех, спасаясь от лютого мороза в холодной избе. С легкой руки матери кожух называли казахским, не зная тогда значения этого слова. Износа кожуху не было. Служил он нам с сестрами где-то до начала пятидесятых годов. Кто знает, может изготовили его как раз заботливые руки семипалатинцев?
Так я оказался на родине Абая Кунанбаева в Семипалатинской области. Проехал ее всю. И везде рассказывал про полушубок. А вдруг матери именно этих людей, с которыми я встречался, долгими зимними вечерами готовили подарки для белорусских детей, оставшихся сиротами? И каждый раз при этом словно заново ощущал незабываемое тепло того спасительного казахского овчинного тулупчика с неповторимым запахом раздольных степей, ковыля и полыни.
Потом были другие поездки в Казахстан. И каждый раз открывал для себя что-то новое.
Когда я спустя много лет рассказал эту историю Таиру Аймухаметовичу Мансурову, написавшему вместе с известным казахским писателем Валерием Михайловым книгу о Назарбаеве, вышедшую в Москве в серии «ЖЗЛ. Биография продолжается…», Таир Аймухаметович воскликнул:
– Нурсултан Абишевич каждый раз, возвращаясь из поездок по стране, делает для себя все новые и новые открытия. Казалось бы, нет такого уголка в Казахстане, где бы он не побывал. А вот всегда привозит новые впечатления. Такой уж наш Казахстан…
Какой? Еще в раннем детстве Нурсултан проявлял большой интерес к истории родного края. Слушая предания и легенды о своем знаменитом предке Карасае-батыре, о его героической жизни и военных подвигах, задавал вопрос: а кто сейчас главный батыр?
Самым главным, конечно, был Сталин, но жил он в Московском Кремле. Это очень далеко, за тысячи километров от их села. А поближе? В Алма-Ате, например, до которой было каких-то сорок километров. Кто там главный батыр?
Взрослые, к которым любознательный мальчик обращался с такими вопросами, меняли тему разговора.