Имя убийцы
Шрифт:
Глава 3
На следующий день Дэва Бэньона ожидало в бюро много срочной работы. На столе лежал материал по трем законченным делам. В двух из них не хватало только подписи, чтобы передать их на рассмотрение суда присяжных; третье дело было возвращено прокуратурой, требовавшей более тщательных и жестких определений следствия до передачи обвиняемого во власть присяжных.
Бэньон передал письмо прокуратуры Кармоди и Кейсу и поручил им собрать дополнительные доказательства и улики. Оставался Бурке. Его негр явно вздохнул посвободнее. Его алиби — он играл с несколькими друзьями в покер — получило подтверждение с совершенно неожиданной стороны. Полисмен, совершавший обход своего участка, услышал шум в пивной, зашел туда и посоветовал неграм держать себя потише — тем самым алиби «ниггера» сделалось неопровержимым; без этого друзьям негра могли бы не поверить, а поверили бы, то не сразу и не вдруг. Негра пришлось отпустить, тем более что и прежде за ним не замечалось ничего предосудительного, он работал в автомобильной мастерской и был там на хорошем счету.
Бурке подсел к столу Бэньона и ухмыльнулся:
— Дело окончилось к обоюдному удовольствию, — он ткнул пальцем в отчет.
— Лучше так, чем прихлопнуть невиновного. Кстати, ты неплохо потрудился.
— Вчера у меня энергии было хоть отбавляй. Кроме того, других дел не случилось, так что я прямо зубами вцепился в это...
Дэв Бэньон бросил взгляд на часы.
— С Томом Дири все в порядке? — спросил Бурке, когда Дэв уже натянул плащ.
После недолгих колебаний Дэв ответил:
— Что это было самоубийством, не подлежит никакому сомнению. Ты знал его близко?
— Довольно близко.
— Ты знал, что до войны он приобрел себе в Атлантик-Сити летнюю дачу?
— Да. Я его иногда встречал там, мы частенько выпивали по рюмочке.
— Что это был за дом?
— Ах, вот ты о чем! Конечно, не летняя вилла, но и не обыкновенный домик, в котором проводят субботу и воскресенье.
— Как он смог купить такой дом на свое жалованье?
— В то время цены были ниже, — пожимая плечами, ответил Бурке.
— И жалованье тоже.
— Согласен. Ну, может быть, у него имелись побочные доходы. Вел, например, деловые бумаги какого-нибудь книготорговца или что-то в этом роде. Ведь у него было свободное время, — они оставались в центре холла, и Бурке положил руку Дэву на плечо. — А может, просто повезло в карты.
— Гм, возможно, — кивнул Дэв.
— Я слышал о нем всегда, что он порядочный малый.
— Я тоже. Ну пока, Бурке!
— Пока, Бэньон!
Сержант Бэньон сел в машину и взял направление к дому Тома Дири. Он переехал через Делавер и Спрайс-стрит, чтобы поскорее попасть в западную часть Филадельфии.
Погода переменилась; стало холодно, но сухо, и дым паровозов на станции «Тридцатая стрит» ровными столбами поднимался в небо. Дэв размышлял над рассказом Люси Каррровэй: много из этой истории не выбьешь, но по крайней мере проверить нужно. В том-то и соль работы полиции: ничего не упустить, каждую пылинку рассматривать под лупой! Дэв вошел в дом. Прямо перед ним стояла миссис Дири. Она, казалось, была удивлена, увидев его, но с привычной улыбкой проговорила:
— А, мистер Бэньон! Прошу вас, входите!
— Мне очень жаль, что приходится вас опять беспокоить, — ответил он, входя в комнату.
— Я понимаю, вам это необходимо, иначе бы вы не приехали. Право, не стоит извиняться.
Она опустилась на софу и закинула ногу за ногу. Как и вчера, она была безукоризненно одета и прекрасно выглядела.
— Сегодня я здесь по несколько иной причине, чем вчера, миссис Дири, и, я смею надеяться, вы понимаете, конечно, что это имеет отношение к нашему расследованию.
— Разумеется, разумеется, мистер Бэньон! — она облизнула губы. — Я помогу вам, чем только смогу.
— Благодарю вас, — он сразу же перешел в наступление:
— Вчера ночью мне позвонила некая Люси Карровэй. Вам что-нибудь говорит это имя, миссис Дири?
В ее лице ничто не изменилось, оно продолжало оставаться прежним, лишь тщательно подведенные брови чуть заметно дернулись; но это было достаточно, чтобы дать понять: упоминание имени Люси причиняет ей боль и говорить о ней миссис Дири не имеет желания.
— О да, она была дружна с Томом. Но, мне кажется, это давно в прошлом.
— Она рассказала мне одну очень странную историю и утверждала, что ваш супруг не мог быть озабочен своим здоровьем. Она встречалась с ним на прошлой неделе, и он сказал ей, что ему хорошо, как никогда.
Миссис Дири осторожно рассмеялась.
— Эта женщина лжет, мистер Бэньон. Том не видел ее уже больше года, тем более на прошлой неделе.
— Люси утверждает, что случайно встретилась с ним перед вечером в тот день, когда вы уехали в Гаррисбург. Это верно, что пять или шесть дней назад вы гостили у своей сестры в Гаррисбурге?
— Да, верно, — медленно проговорила миссис Дири. — Я была там в прошлый вторник. Поэтому, может быть, они действительно встретились с Томом. Как это похоже на нее! Как только я ненадолго оставляю Тома одного, она тут как тут и...
— Она твердо настаивала на том, что встреча была случайной.
— Еще бы... — миссис Дири снисходительно улыбнулась, но ее тонкие руки слегка дрожали, — я полагаю, она сообщила вам о своих отношениях с моим мужем?
— В общих чертах, никаких подробностей.
— Значит, в последнее время она научилась такту, — вдова Тома Дири недобро улыбнулась, потом передернула плечами. — В один прекрасный день она сделается светской дамой. Что же касается суждения о здоровье моего мужа, то, я полагаю, мое слово весит больше, чем ее?
Тут пришла очередь Бэньона улыбнуться.
— Ну, ну, к высказываниям миссис Карровэй мы относимся не так уж серьезно. Но, надеюсь, вы согласны, что мы обязаны расследовать любые показания, даже если они поначалу не кажутся нам правдоподобными.
— Вполне вас понимаю! — она опять остыла и вполне владела собой. — Я охотно хотела бы оказаться вам полезной, я... — она словно бы понукала себя, — я не знаю, как далеко зашли отношения между моим мужем и Люси Карровэй. Во всяком случае, история эта была мне настолько отвратительна, что я всячески старалась ее не касаться. Больше того, я даже предложила Тому разойтись и сделала уже все от меня зависящее, но в последний момент он одумался. Тогда я решила остаться с ним. Хотя бы ради его репутации — я имею в виду служебную. И мне не пришлось об этом жалеть. С тех пор Том был самым лучшим мужем, какого только можно себе пожелать.