Имя ветра
Шрифт:
Я атаковал, чувствуя, что мое дыхание со свистом вырывается сквозь стиснутые зубы, а губы растянулись в зверином оскале. Фентон словно не заметил, его глаза остекленели и взгляд рассредоточился. Я снова вздрогнул, так сильно, что почти пропустил дрожь в его руке. Затем Фентон начал медленно клониться вперед. Его веки опустились. Я стиснул зубы и был вознагражден тонкой струйкой дыма от фитиля его свечи.
Двигаясь словно деревянная кукла, Фентон повернулся посмотреть, но, вместо того чтобы усилить защиту, сделал медленный
Он не поднял головы, когда свеча у его локтя судорожно загорелась. По залу пронеслись короткие аплодисменты, смешанные с возгласами недоверия.
Кто-то хлопнул меня по спине:
— Ты глянь, спалился.
— Нет, — тупо сказал я и бросился вокруг стола. Непослушными пальцами я разжал руку Фентона, сжимавшую фитиль, и увидел на нем кровь. — Магистр Дал, — сказал я так быстро, как только мог, — он переохладился.
Слова заставили меня обратить внимание, насколько холодны мои собственные губы.
Но Дал уже был здесь, с одеялом, чтобы завернуть Фентона.
— Ты, — указал он на одного из студентов — Приведи кого-нибудь из медики. Живо! — Студент убежал. — Глупо. — Магистр Дал пробормотал заклинание тепла и оглядел меня. — Тебе лучше походить. Ты выглядишь не сильно лучше него.
Больше в этот день дуэлей не было. Остальной класс смотрел, как Фентон медленно оживает под заботами Элксы Дала. К тому времени, как из медики пришел старший эл'те, Фентон уже согрелся достаточно, чтобы начать бешено дрожать. Через четверть часа теплых обертываний и целительной симпатии Фентон смог выпить горячего, хотя его руки все еще тряслись.
К тому времени, как неразбериха закончилась, был уже почти третий колокол. Магистру Далу удалось усадить всех студентов и заставить их замолчать, чтобы сказать несколько слов.
— То, что мы видели сегодня, — превосходный пример заклинательского озноба. Тело — штука тонкая, и быстро потерянные несколько градусов тепла могут вывести из строя всю систему. Легкие последствия озноба вот такие: охлаждение. Но более тяжелый случай может привести к шоку и переохлаждению. — Дал оглядел класс. — Может кто-нибудь сказать, в чем заключалась ошибка Фентона? — Все замолкли, затем поднялась рука. — Да, Браэ?
— Он использовал кровь. Когда тепло уходит из крови, тело охлаждается целиком. Это не всегда дает преимущество, поскольку конечности могут выдержать более резкую потерю температуры, чем внутренние органы.
— Зачем тогда вообще используют кровь?
— Она быстрее отдает тепло, чем плоть.
— Сколько можно было вытянуть без последствий? — Дал оглядел класс.
— Два градуса? — предположил кто-то.
— Полтора, — поправил Дал и написал на доске несколько уравнений, чтобы показать, сколько тепла это даст. — При имевших место симптомах сколько, вы считаете, он на самом деле взял?
Наступила пауза. Наконец Совой сказал:
—
— Очень хорошо, — ворчливо сказал Дал. — Приятно, что хоть кто-то из вас иногда читает. — Его лицо посуровело. — Симпатия не для слабых разумом, но также и не для чересчур самоуверенных. Если бы нас не было здесь, чтобы оказать помощь Фентону, он бы тихо заснул и умер. — Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до студентов, — Лучше, если вы честно осознаете свой предел, чем переоцените свои способности и потеряете контроль.
Пробил третий колокол, и зал наполнился внезапным шумом, поскольку студенты поднялись и стали собираться. Магистр Дал возвысил голос, чтобы я его услышал:
— Э'лир Квоут, можете задержаться на минутку?
Я поморщился. Совой, шедший за мной, хлопнул меня по плечу и пробормотал:
— Удача.
Я не понял, говорит он о моей победе или желает ее.
После того как все ушли, Дал повернулся ко мне, положив тряпку, которой стирал с доски.
— Ну, какие получились ставки? — непринужденно спросил он.
Я не удивился, что он знает о пари.
— Одиннадцать к одному, — признался я.
Я выиграл двадцать две йоты, чуть больше двух талантов. Наличие этих денег в кармане согревало меня.
Он задумчиво посмотрел на меня.
— Как ты себя чувствуешь? В конце ты и сам немного побледнел.
— Меня слегка колотит, — соврал я.
На самом деле в суматохе после обморока Фентона я выскользнул в коридор и провел там несколько тяжелых минут. Дрожь, близкая к судорогам, едва позволяла стоять. По счастью, никто не видел меня таким — трясущимся, с челюстями, стиснутыми так крепко, что я опасался за свои зубы.
Но никто меня не нашел. Моя репутация осталась невредимой.
Дал бросил взгляд, сказавший мне, что он, скорее всего, знает правду.
— Иди, — махнул он на одну из жаровен. — Немного тепла тебе не повредит.
Я не спорил. Протянув руки к огню, я почувствовал, что слегка расслабился. Внезапно я понял, насколько устал. Мои глаза зудели и горели от недостатка сна. Тело было тяжелым, словно в кости залили свинец.
Неохотно вздохнув, я убрал руки от жаровни и открыл глаза. Дал пристально смотрел мне в лицо.
— Мне надо идти, — сказал я с легким сожалением в голосе. — Спасибо за ваш огонь.
— Мы оба симпатисты, — сказал Дал, дружески помахав мне, когда я собрал вещи и направился к двери. — Добро пожаловать к моему огню в любое время.
Позже вечером, в гнездах, Вил открыл дверь на мой стук.
— Будь я проклят, — сказал он. — Два раза в один день. Чему обязан такой честью?
— Думаю, ты знаешь, — буркнул я и протиснулся в похожую на камеру комнатку. Прислонив футляр с лютней к стене, я упал на стул. — Килвин запретил мне работать в мастерской.