In vinas veritas
Шрифт:
— Когда на тебя нападает негр, надо ошеломить его громким криком и ударом кулака прямо в лоб, — невозмутимо отреагировал самый здоровый из всего квартета, ЭйБи Паша. — Вот так.
Он взревел, как ужравшийся плодов дынного дерева павиан и прыгнул по направлению к начинающим разгораться фонарям на набережной. По пути кулаком, как кувалдой, вбил ближайшего черного оборванца в песок по самые плечи. Тот, не ожидавший такой фамильярности, лишился чувств, как вздорная аристократка.
— Ходу, парни, там оденемся, — сказал самый старший по званию — Саша.
Все припустили к свету, сжимая в руках одежду. Паша немного замедлился, когда увидел, что им наперерез тоже кто-то устремился, но отнюдь не с добрыми намерениями. Он полуприсел, уперев руки в колени, и снова оглушающее заревел в направлении явно замысливших безобразие незнакомцев. Те замешкались, смутившись боевого крика водолаза Балтийского флота корабельного старшины Паши Буйнова. Лежащий на песке и начавший уже шевелиться хулиган снова впал в беспамятство.
— Ох, и здоров ты поорать, Павел! — восторженно прокричал электришен Максим, когда все разместились под фонарем, пытаясь одеться. Прохожие осторожно обходили группу полуголых белых мужиков, натягивающих майки и шорты, стоя прямо на тротуаре.
— Что ты сказал? — поинтересовался Илья.
— Мочи козлов! — продекламировал Саша, потрясая кулаком в сторону укрытого непроглядной теменью пляжа.
— Кинг Конг жив! — пытался прислушаться Паша.
— Да мы оглохли все, когда наш водолаз изображал сирену! — констатировал Макс. — Предлагаю восстановить утраченный слух кружкой пива под соленые орешки.
— Просто я слегка провентилировал легкие, — миролюбивым тоном объяснил Паша. — Пиво — мысль не оригинальная, но хорошая. Как, старпом?
— Вообще-то минут сорок в запасе у нас есть. Пойдемте, хлопнем для поднятия тонуса.
Кадет промолчал. К его мнению пока никто не прислушивался — не дорос еще.
Ближайший зонтик на набережной предлагал местное пиво по спекулятивной цене, свободные места за столиком, отсутствие английского языка и огромный выбор жареных орешков. Но пиво было привлекательно холодным, а явно завышенная стоимость сопоставлялась с ценой на аналогичный напиток в Питере. Что ж, чем ниже уровень жизни, тем выше цены — закон.
Макс, ломая язык в смешанном англо — испанском диалекте, попробовал объясниться с непробиваемым и настороженным барменом.
— Бесполезно, они же говорят на португальском, — поправил его Саша. — Кватро цервеза, человек.
И пальцем указал сначала на пиво, потом на группу коллег, уже расположившихся за столиком, затем протянул отсчитанные доллары. По опыту знали, что менять баксы на местные тугрики вовсе необязательно. Человек за стойкой оживился, немного даже расслабился, сграбастал деньги, жестом предложив присесть к друзьям.
Из ближайших водостоков высунули предательские усы здоровенные бразильские тараканы. Они ими шевелили, будто сканируя обстановку, но вылезать пока остерегались.
Едва принесли пиво, как откуда-то образовался босоногий оборванец, волоча за собой небольшую тележку, с россыпями разнообразных орехов внутри. Издавая странные звуки, похожие на предсмертные голубиные «гули — гули», он тыкал пальцами в предмет своего торга. Тут же предъявил взору малюсенькую горелку и пакетики соли и перца.
Они выбрали орехи всех пород, которые уличный торговец сей же момент поджарил со специями. Избавившись еще немного от наличности, можно было смаковать действительно холодное пиво, закусывая и обозревая окрестности.
Вдоль пляжа тянулось широкое восьмиполосное шоссе. По краю вымощенного камнем тротуара раскинулись зонтики, под которыми можно было поесть, попить, просто отдохнуть. Небольшая полоска песка, освещенная фонарями, была густо оккупирована разновозрастными футболистами. Команды ожесточенно гоняли мяч, сменяя друг друга. Рядом расположившиеся болельщики эмоционально реагировали на изобретательность, виртуозность и вдохновение, которое подчас показывали игроки. Сравнивать их с Ромарио, Бебето и иже с ними Саша не брался, но смотреть за игрой было интересно, даже не понимая, кто против кого. Дальше была темнота, в которой ворочался и вздыхал океан. Там же бродили мрачные личности, несколько минут назад пытавшиеся напасть на них. Теперь можно было со смехом вспоминать, как пришлось энергичной трусцой бежать к свету, зажимая под мышками одежду.
Но просто так посидеть не удалось. Почувствовав запах еды, доселе невидимые тараканы выпустили патрульных: те быстро, как скаковые лошади обежали круг под столом и скрылись в ближайшей дырке, пережидая.
— Ни фига себе, какие они здоровые! — кивнул на шевелящиеся усы Макс. И подбросил к ближайшему тараканьему схрону орешек. На него со всех щелей бросились едоки. Но здесь пировать они не стали, потащили в свое укрытие.
— Мерзость, — сказал Паша и быстрым движением ноги придавил одного разнесчастного таракашку. Тот растекся под каблуком, но упорно продолжал шевелить усами. Стол в это время угрожающе закачался, лишенный равновесия толчком мощного бедра водолаза. Шелуха и кое-какая закуска вывалилась на мостовую. Наш народ торопливо похватал свои пивные стаканы.
— Ты поосторожней, эстет! — бросил Макс.
— Ну, все, кранты, теперь они весь стол с собой уволокут, — сказал Саша.
К нежданно — негаданно погибшему товарищу прибежала усатая братва и начала его оплакивать, его же и поедая. Но на свалившуюся сверху еду ринулись еще большее количество тараканов.
Смотреть на это копошение было неприятно, но тут начали проявлять себя прохожие, которые посчитали своим долгом прибить, походя, пару — тройку насекомых. Один дедок в майке и с газетой так увлекся тараканьим боем, что между делом прихлебнул из полупустого стакана, поставленного на стол кадетом. Когда с усачами было покончено, он подошел и показал на стакан, мол, можно ли допить? Илья только сумрачно кивнул.
Видимо, почувствовав, что их здесь давят, больше ни один таракан не вылез на свет. Зато появились сомнительного вида уличные торговцы. Они, выстроившись в очередь, предлагали самые невообразимые вещи: номера машин с оттиском «Rio de Janeiro», карты Бразилии, майки с фамилиями футболистов, зажигалки, брелки, кепки, тапки, какие-то порошочки, мелки (наверно, типа нашей «Машеньки»), коврики. Саша пошел снова за пивом, благо орешки еще не кончились. Паше потребовалось несколько раз вставать с места, чтоб торговый люд в грязных и вонючих одеждах понял, что надо от этих парней держаться в стороне. Только одна самая упорная негритянка, изображавшая беременную, вцепилась в майку электришена и голосила на своем языке что-то, протягивая дурно выглядевшую субстанцию в целлофановом пакете.