Инь-Ян. Китайское искусство любви
Шрифт:
Кем были авторы таких книг, как «Жоу пу туань» и «Цзинь, Пин, Мэй»? Они были людьми, совмещавшими в себе три непременные добродетели, присущие писателям, ценимым публикой: мудрость, опыт общения с самыми разными людьми, личную скромность. Творческое проявление этих гуманных качеств придавало их работе человеколюбие и темперамент, проникавшие в душу людей высокопоставленных и простых, живших в различных обществах, а при обращении к сексуальным сюжетам эти авторы явно не отличались почтительностью и заторможенностью.
Ли Юй (1611–1680) родился в провинции Цзян-су. Его молодость была омрачена двумя драматическими
65
Согласно вероучению буддизма, в крохотном «горчичном зернышке» может быть заключена вся Вселенная.
Ли Юй ездил по стране в качестве режиссера — постановщика своих пьес, а его известность возрастала, равно как и количество наложниц у него в семье. За пятнадцать лет странствий он написал множество романов, эссе, стихотворений и пьес, а весы его судьбы постоянно раскачивались от успеха к провалу, от богатства к бедности. Тематика сочинений Ли Юя отражает его разносторонность. В них говорится об архитектуре и путешествиях, индивидуальных и общественных проблемах, женской красоте, драматургии и актерской игре, диете и гигиене («Сянь цин оуцзи»). К концу жизни состояние его здоровья ухудшилось, и в 1677 г. он воссоединился в Чжэцзяне со своими сыновьями, скончавшимися года за три до него. Его юмор и жизнелюбие, сочувствие к человеческим несчастьям нигде не проявились лучше, чем в сцене соблазнения из романа «Цзюэ хоу чднь» («Просветление превыше знания»):
«Этим днем Благоуханная Яшма решила выкупаться. Ванну принесли к ней в спальню, и она принялась беззаботно плескаться. Окна были закрыты, но что там творится, мог слышать любой проходящий мимо. Как раз в то самое время Честный Чуань, садовник, решил вернуться в дом, но заслышав звуки, что неслись из спальни красавицы жены его хозяина, громко кашлянул с определенной надеждой.
Благоуханная Яшма могла бы не обратить на это внимания, но она предпочла закричать:
— Я купаюсь. Не смей входить!
Слава Честного Чуаня, имеющего орудие размером с морской огурец, взволновала на мгновение его хозяйку, я мысль о нем заставила ее предупреждение прозвучать кокетливо и приглашающе. Он, со своей стороны, вряд ли мог пренебречь предупреждением, и, поскольку все его намерения вернуться к работе исчезли, он прошел мимо двери, вышел из дома и принялся изучать окна, выходящие во двор. Вскоре он обнаружил одно, через которое отчетливо доносился плеск, но поскольку щели в деревянных рамах отсутствовали, а пергамент, через который внутрь комнаты проникал дневной свет, был почти новый, поглядеть на несравненное тело прекраснейшей жены его ревнивого хозяина не было никакой возможности.
Пусть простой садовник, Честный Чуань был не лишен хитрости. С изрядной осторожностью он помочил палец и начал тереть им по матовой бумаге. Вскоре в ней образовалось достаточное для одного глаза отверстие, к которому он тут же и прильнул. А в это время в комнате Благоуханная Яшма вполне догадывалась, что происходит и кто за ней подсматривает. Но ее негодование заглушалось волнующей мыслью о том, что громадный Нефритовый Стебель садовника, должно быть, как раз сейчас возбужденно реагирует на ее красоту.
Эта мысль заставила ее встать в ванной, края которой доходили ей до пояса. Принявшись тереть себе грудь, она случайно повернулась лицом к черному пятну, появившемуся на оконной бумаге. Некоторое время постояв в этой дразня щей позе, она чуть-чуть приподнялась, чтобы усесться на широкий край ванной, которая, как обычно, стояла рядом с кроватью. Устроившись поудобнее, она уперлась ногами в противоположный край и откинулась назад, на кровать. Минуту она лежала со сжатыми коленями, а затем вдруг раздвинула ноги в стороны.
Зрелище Сердцевинки Цветка, представшее перед ним, так возбудило Честного Чуаня, что он проскреб вторую дырку в пергаменте и принялся любоваться тем, что увидел. Второе черное пятно привело Благоуханную Яшму в еще больший восторг и она, не зная удержу, подняла ноги и стала игриво болтать ими в воздухе. Честному Чуаню все стало ясно. Это был приглашающий жест, и если он ворвется к ней в комнату, его вряд ли прогонят.
Когда глаза в окне исчезли, Благоуханная Яшма нырнула обратно в воду и не удивилась, хотя и разыграла негодование, когда дверь распахнулась и Честный Чуань бросился перед ней на колени.
— Благороднейшая юная госпожа, простите великодушно грубого наглеца. Я знаю, что это преступление, за которое меня могут лишить головы, но я с радостью приму такое наказание.
Его мольба, смешанная со страхом, была прервана резким окриком:
— Как ты смеешь врываться, когда я в ванной!
— Но, благороднейшая прекрасная госпожа, с первого дня, как я поступил к вам на службу, я мечтал увидеть вас в таком виде. Эту возможности я не мог упустить, Что же мне делать?
Садовник выглядел настолько испуганным, что Благоуханная Яшма забеспокоилась, как бы он не убежал, Ее ответ был достоин честности самого Честного Чуаня.
— Ну, мы же не можем заняться этим прямо здесь. Я в ванной, а кругом люди разные ходят. — Прервав причитания садовника, она добавила:
— Всему есть должное время и место. Садовник наконец стал изъясняться более связно. — Я понимаю, что полдень — неподходящее время, а полная ванна воды — неудобное место. Но ваш низкий раб всегда готов посетить вас в любое время в любом месте, только скажите этому насекомому, этой личинке, когда следует прийти.
— Ночь ты проводишь со своей женой Как-Вы-Желаете. Она вряд ли тебя отпустит.