Иная Русь

Кожедуб Александр Константинович

Пришельцы, племена угро-финнов, радимичей и дреговичей, оказались своеобразным ферментом, с добавлением которого в старых жилах потекла новая кровь.

Попробуем подтвердить эти слова новыми фактами. Я уже писал о феномене Новогородокской земли, организующего центра будущего Великого княжества Литовского. Самобытная славянская культура, которая сложилась в IX–XI веках, стала мощным фундаментом, на котором выросло сильное восточноевропейское государство, символами его явились замки Новогородка (Новогрудка), Гродно, Крево, Лиды, Гольшан, Несвижа, Мира и других городов. Но каковы истоки этой культуры? Возьму на себя смелость сказать, что родоначальниками понеманской культуры были дреговичи, которые пришли сюда с Балкан. На рубеже VI–VII веков многолюдное славянское племя полноводной рекой влилось

в озерно-лесистую землю Принеманья. Ареал расселения дреговичей можно очертить следующим образом: на юге припятские болота, на западе густозаселенные земли мазуров, братьев по крови, на востоке кривичи, тоже братья, за Неманом и за Вилией, по всему Балтийскому побережью, они сталкивались с мелкими, но многочисленными балтскими племенами. Ни в коем случае не хочу сказать, что все эти заприпятские земли до прихода дреговичей пустовали. Однако очевидно, что большие пущи и непроходимые болота определенным образом сдерживали (до поры) колонизацию этой части Беларуси. Нужна была мощная экспансия, большое людское сообщество, которое захлестнуло бы леса, возвышенности и болота, как весенний паводок, и преобразило бы их.

Да, с приходом дреговичей земля начала менять свой облик. Приблизительно в одно время, на рубеже первого и второго тысячелетий, возникли города: Дорогичин, Мельник, Берестье, Сувалки, Белосток, Городня, Волковыск, Слоним, Новогородок, Несвиж, Клецк, Слуцк, Менск… Почему я включаю в этот ряд города, которые могли возникнуть и в результате кривичской колонизации, например, Городню, Слоним и Волковыск? Для этого есть основания.

Прежде всего, обращает на себя внимание факт внезапного, «взрывного» возникновения городов в заприпятско-понеманском регионе. Во-вторых, почти все здешние города имели единую планировку: замок, детинец, посад. В-третьих, наиболее древние памятники архитектуры, которые дошли до наших времен, говорят о самостоятельной школе монументального зодчества, отличной, например, от киевской и полоцкой.

Ну и самое главное — ареал распространения так называемых центрально-белорусских городов, язык населения которых позже лег в основу литературного белорусского языка. Изоглоссы этого ареала тянутся с запада на восток, верхняя граница их проходит по линии Белосток — Городня — Новогородок — Менск, нижняя (южная) по линии Берестье — Пинск — Туров — Мозырь — Лоев (здесь сильнее всего видно языковое взаимодействие дреговичей и полян), а третья, самая отчетливая, идет в центре Беларуси от Дорогичина на Ганцевичи и дальше через Слуцк до Рогачева на Днепре. Как мне кажется, центрально-белорусские говоры и были самыми устойчивыми, они меньше всего подпадали под то или иное языковое влияние, и оттого им легче было оформиться в государственный язык.

К сожалению, в современном языкознании нет работ, в которых исследователи попытались бы определить языковые особенности кривичского, дреговичского и радимичского элементов в белорусском языке. Отдельные работы по балто-славянским языковым связям время от времени еще печатаются, а вот исследований на предложенном уровне, диалектно-племенном, нет.

Говоря о взаимодействии и взаимопроникновении славянских и балтских языков, нельзя не остановиться на терминах «субстрат» и «суперстрат». В языкознании субстратом называются следы воздействия языка коренного населения, которые усвоил язык пришельцев. Суперстрат — это следы воздействия языка пришельцев, которые усвоил язык коренного населения.

Мы уже не однажды замечали, что на территории современной Беларуси испокон века жили как славяне, так и балты. И именно в результате взаимодействия славянских и балтских языков образовался древне-белорусский язык, официальный язык Великого княжества Литовского, которое возникло в XIII веке. Древнебелорусский язык, безусловно, восточнославянский. А литовский, ятвяжский, прусский и латышский — балтские. Кто же из носителей всех этих языков пришельцы, а кто коренное население? Бесспорно, что радимичи и дреговичи пришельцы. Кривичи, хотя бы в рамках двух тысячелетий, коренное население. Балты — тоже коренное, и они в числе первых выделились из древнеевропейской языковой общности. Что и говорить, картина вырисовывается очень пестрая.

Но основное, что мы должны принимать во внимание, —

это доминирующая роль кривичского населения на всех пространствах по Днепру, Двине и Березине. А пришельцы дреговичи и радимичи были условными пришельцами, потому что их язык только диалектными особенностями отличался от языка кривичского. Колонизация заприпятских и присожских земель проходила только как их освоение, понятно, с добавлением собственно дреговичского и собственно радимичского элементов. Конечно, никакой вражды между всеми тремя славянскими племенами не было и не могло быть.

Другое дело балты. Сразу бросается в глаза, что балтское сообщество жило небольшими компактными группами, которые только изредка контактировали между собой и с соседями славянами. Это первое. Во-вторых, те же ятвяги зафиксированы как на Припяти, о чем мы знаем из Галицко-Волынской летописи, так и в восточной Польше и принеманском бассейне. Я. Отромбовский в своей работе «Язык ятвягов» говорит, что «территорией ятвяжского воздействия стала восточная Польша, в состав которой входили Мазовше и Малопольска». Ипатьевская летопись под 1279 годом зафиксировала: «Голод был на всей земле, и в Руси, и у Ляхов, и в Литве, и у Ятвягов. После этого ятвяги прислали послов своих к Владимиру, говоря: «…подкорми нас, пошли, господине, нам жито свое продать, а мы его купим и дадим чего захочешь, воску ли, белок ли, бобров ли, черных куниц ли, также и серебром отдадим». Князь удовлетворил просьбу: «Послал к ним жито в лодиях по Божьей воле с людьми с добрыми».

Таким образом, мы можем сказать, что в XIII веке ятвяги занимали значительную часть территории современной Беларуси и Польши, но позже упоминание о них из летописей практически исчезает.

Теперь возьмем пруссов. Под 1276 годом та же Ипатьевская летопись сообщает: «Пришли Пруссы к Тройдену из своей земли, не хотя неволи от немцев. Он же принял их к себе и посадил часть их в Городне, а часть их посадил в Слониме». Правда, под пруссами Я. Отромбовскнй понимал ятвягов, и он же считал, что последними потомками ятвягов являются литовцы, которые живут в околицах Дятлово (Беларусь). Но как бы там ни было, со временем наименование пруссов тоже исчезло из летописей. Они, как и другие балтские племена, постепенно растворились, вошли как составная часть в восточнославянское этническое единство.

Значит, на территории Беларуси значительная часть коренного (балтского) населения усвоила язык пришельцев (славян), и мы можем говорить только о явлении субстрата, это значит, о следах воздействия языка балтов, которые ассимилировались, на язык славян, которые приняли их в себя. Подтверждается теория, что белорусы — балтославяне, но обязательно надо ставить акцент на преимущественной роли славянского элемента в их этногенезе.

Собственно, все вышесказанное позволяет нам лучше понять историю возникновения Великого княжества Литовского, славяно-балтского государства, в котором сформировалась одна из трех ветвей восточнославянского древа — белорусская.

И мы опять пришли к языку как к главной компоненте этноса. Киевская Русь, несмотря на ее племенную пестроту, была государством с единым языком — древнерусским. Великое княжество Литовское, которое объединило литовскую, жемайтскую, новогородокскую и полоцкую земли, тоже взяло как официальный старобелорусский, а чуть позже, когда к нему присоединились другие земли Киевской Руси, и староукраинский языки. Оба эти языка в те времена назывались «русским» языком. Этнически Киевская Русь была более-менее однородной, а вот уже в Великое княжество Литовское входило несколько этносов. Официальный язык Великого княжества показывает, какой из этносов был доминирующим. Русь (кривичи, дреговичи и радимичи) создала это государство, она же дала ему свой язык. Кстати, собственно литовский язык долгое время оставался бесписьменным, не зафиксировано на нем ни светской переписки великих князей, ни летописей. Таким образом, в наличии два бесспорных факта: 1) государство называлось «Литовским» и великими князьями его были только литовцы; 2) экономическое могущество и культурная особенность этого государства брали начало в Киевской Руси, и государственный язык, а главное, язык судопроизводства, был в нем белорусский. Немало копий было сломано вокруг этой двойственности, ломаются они и сейчас.