Иная судьба. Книга I
Шрифт:
— Так ты говоришь… — повторил он, обернувшись к маленькому человечку, что почтительно замер в полупоклоне, да так до сих пор и не выпрямился. Очаровательная субретка лет двадцати, стоявшая рядом, свеженькая, как бутон английской розы, помедлив самую малость, присела в изящном реверансе, как будто всю жизнь только этим и занималась, несмотря на то, что платьишко на ней было не ахти какое роскошное. Впрочем, старый толстый интриган повидал на своём веку всяких — и принцесс в лохмотьях, и епископов в кирасах, и девок в горностаевых мантиях. Эта же… м-м-м… особа была на редкость интересной. И с весьма богатым потенциалом. Многообещающим,
— Сара больше нет, — быстро прошептал маленький Джон Клеменс, он же — Жан Клеман, он же — шпион по особым поручениям секретного ведомства Бриттской внешней разведки при посольстве в Эстре. — Сар стёрт с лица земли. Сара больше нет…
Лёгкая ладонь его спутницы отвесила Клеменсу подзатыльник.
— Не обращайте внимания, ваше сиятельство, — снисходительно извинилась за убогого красотка Аннет. — Он с тех пор, как с того местечка приехал, ведёт себя, словно пришибленный, только одно и твердит: Сара больше нет.
— Сара больше нет, — согласился шпиончик. — Сар стёрт… — И вдруг словно что-то оборвалось в его груди. — Орки. Зелень. Растерзанные женщины, — забормотал он. — Сгорело, всё сгорело… Люди умирали в муках, без покаяния, но господь всё равно принял их на небесах, потому что — в муках… Сара больше нет…
И замолчал, склонив голову. Две крупных слезы покатились по худым щекам.
— Только это и талдычит, — огорчённо сообщила бывшая трактирщица. — Иной раз его отпустит — тогда говорит понятно, только редко. Но ничего, я всё-таки выпытала, куда его привести. Вот перед ваши очи и доставила, ваше сиятельство, господин Гордон. Что, будет ли бедной хозяйке гостиницы какая-то награда за труды?
Джеймс Вильям почувствовал вдруг приятное волнение.
— Чего же ты хочешь? — спросил игриво, буравя взглядом. А сам уже непроизвольно втянул живот и расправил плечи, стараясь придать фигуре больше величия и значимости. Малыш Клеменс был ему уже неинтересен. Всё было ясно, как день. Герцог наверняка послал к старому барону своих людей за дополнительными сведениями о беглой жене, те взяли Бирса в оборот и барон, не выдержав, схватился за артефакт, который до этого посол Бриттанской империи лично передал Анне. Это было сделано ещё перед началом акции с похищением документов — на всякий случай, дабы, если псы Троегубого побегут по следу, начнут вынюхивать в Саре — тут-то их и накрыть… Собственно, аналогичное нападение в Анжи проводилось в рамках прикрытия, чтобы подумали, будто зеленокожие время от времени прорываются вдоль всей границы. Что ж… Портал открылся несколько запоздало, однако всё пошло на пользу делу. Хоть сколько-то, да удалось подгадить герцогу: запугать страшными слухами население и подорвать доверие к правителю, рассеять часть армии на дополнительные кордоны вдоль рубежей, спровоцировать конфликт с Моравией — ведь наверняка его светлость разозлится и полезет разбираться в соседнее королевство за то, что упустили неклеймёных орков…
Артефакт для открытия портала был замкнут на Гордоне, вернее сказать — на массивных перстнях с сапфиритами на толстых пальцах, холёных, белых, слово баварские сосиски… Маг из Джеймса Вильяма был никудышный, но частичку силы он в себе всё же носил. Вот её-то и оттянуло портальное яйцо: выпив энергетику камней, закусило хозяйской. Оттого-то в тёплые августовские дни в бриттском посольстве жарко топились все камины.
— Ах, ваше сиятельство, — Аннет кокетливо сощурилась. — Много ли надо такой бедной женщине, как я!
— Сколько? — теряя интерес, бросил Гордон. Похоже, он ошибся, и девица всего лишь жадная до денег мещаночка. Жаль, если так… Провести с ней приятно четверть часа, кошелёк в зубы — и пусть идёт на все четыре стороны.
— Ах, господин посол! — На смуглых щёчках трактирщицы заиграли соблазнительные ямочки, одна — прямо под очаровательной родинкой, натуральной, ни чета какой-то пластырной мушке. — Что — деньги, ветер! долго ли они у меня задержатся? Да и не бедствую я, сударь, это так, для красного словца сболтнула, а Жано сюда привела по расположению, больно жалко стало человечка. Нет, денег мне не нужно, могу и сама одолжить…
И засмеялась, бесстыдница, сощуривши ресницы, настолько густые, что тени от них казались нарисованы углем на щеках.
— Чего же ты хочешь? — Гордон подпустил в голос суровости. Ситуация начала ему нравиться.
— Чего… — Аннет словно невзначай отпихнула от себя Джона Клеменса, развернув к ближайшему стулу, и несчастный рухнул на сиденье, закрыв лицо руками. Всё. Бедолага спёкся. Некоторые… лично наблюдаемые сцены операций ломают хороших сотрудников навсегда.
— Ваше сиятельство, — смуглянка взмахнула чудо-ресницами и устремила на посла взгляд томный и загадочный. — Я ведь впервые в большом городе, у меня нет здесь ни друзей, ни знакомых, а одинокой женщине тяжело и опасно. И очень страшно, — прошептала быстро и вроде бы смущённо. — Ах, если бы я осмелилась просить вас о…
И запнулась, искусно изобразив приступ стыдливости.
— О… — многозначительно подхватил бриттский посол, тонко усмехнувшись и пошевелив пальцами, отчего опустившиеся было кружевные манжеты зашевелились, как живые. — О чём, дитя моё?
— О покровительстве… — чуть слышно отозвалась скромница Аннет, присев в очередном реверансе и продемонстрировав посредством двух случайно расстёгнутых перламутровых пуговок на корсаже прелестную ложбинку между совершенных грудей. — Уповаю на ваше милосердие и припадаю к вашим стопам. Ах, ваше сиятельство, я так одинока в этом большом и шумном городе! Но мне совсем не хочется возвращаться назад, к мужу-тирану, я уже почувствовала вкус свободы…
Поднимать почти с колен хорошенькую женщину было весьма приятно. Поддерживая Аннет за талию, Джеймс Вильям подвёл её к окну, ближе к свету, и… осмотрев внимательно, остался доволен. Глянул ещё раз в бесстыже-скромные глаза.
— Дитя моё… — Голосом посол мог играть виртуозно, и сейчас в нём зазвучали взволнованные нотки, свидетельствующие о непритворном сочувствии. — Помочь слабой женщине — долг каждого мужчины… особенно состоятельного. Ибо заповедано нам — по мере сил и средств оказывать благо своим ближним, особенно обездоленным. — Ты говоришь, — добавил участливо, — муж-тиран? И ты, дорогая…
— Аннет О» Малли, ваше сиятельство, просто Аннет, к вашим услугам.
— К моим, конечно, — усмехнулся посол, становясь всё больше похожим на толстого кота в кружевах, добравшегося до кувшинчика со сливками. — Мила, очень мила… А что, Аннет, не хотела бы ты уехать от постылого муженька подальше, а то ведь мало ли — вздумает искать, пригрозит судом, инквизицией… Я мог бы увезти тебя в Бриттанию, пристроить на тёплое местечко. Разумеется, за небольшое одолжение. — Глаза его вспыхнули. — Скажем так: несколько небольших одолжений… Как, согласна?