Иная терра.Трилогия
Шрифт:
— В «Water Club» на Михайловской, — бросил он шоферу, садясь на заднее сиденье флаера. — Поезжайте по набережной, и не очень быстро.
Опустив разделительную перегородку из прозрачного с одной стороны стекла, Черканов откинулся на обтянутую натуральной кожей спинку сиденья, коснулся сенсорной панели управления — перед ним вспыхнул голоэкран.
Олег невольно вспомнил, в какую сумму обошлась ему вся эта роскошь, поморщился — он сам не нуждался во всем этом, но положение обязывало: дорогой флаер одной из последних моделей престижной германской марки, костюмы по пять тысяч евро, платиновые часы, квартира в историческом центре
Просмотрев биржевые новости, Черканов выключил экран, бросил взгляд в зеркало — оттуда на него смотрел светлокожий молодой человек, ухоженный и дорого одетый, на первый взгляд — настоящий представитель «золотой молодежи»… если не вглядываться в светло-голубые, прозрачные глаза, цвет которых резко контрастировал с иссиня-черным оттенком длинных, ниже плеч, волос. В этих глазах можно было прочитать злое презрение ко всему окружающему, твердую уверенность в себе, и непоколебимую решимость добиться своей цели любой, абсолютно любой ценой. Да, ради достижения мечты Олег был готов на все.
Последний раз сомнения одолевали его перед тем, как он выстрелил в затылок Дориану Вертаску. Даже пугающий по ночам Зверь не мог отвратить Черканова от выбранного пути. Да, кто-то пострадает, да, кому-то придется умереть, кому-то оказаться на обочине жизни, кому-то лишиться всего. И, быть может, среди пострадавших даже найдется несколько ни в чем не виновных человек, но… лес рубят — щепки летят. Ради достижения благой цели Олег готов был идти на эти жертвы. И шел.
За окном флаера медленно плыл город, величаво текла Нева, скрывшая в своих водах тело Дориана. Черканов отвернулся — он любил эту реку, но только тогда, когда она не напоминала ему о самой первой принесенной его руками на алтарь Зверя жертве. Сегодня был не такой день, и сегодня он ненавидел Неву. И зачем только он сказал водителю, чтобы тот ехал по набережной? Внезапно что-то привлекло внимание молодого человека.
Он обернулся, вгляделся в смутно знакомое лицо — и улыбнулся. В конце концов… почему бы и нет? Как минимум, это будет забавно. Как максимум…
— Вернитесь к перекрестку, высадите меня там, и ждите звонка, — сказал он водителю.
День выдался отвратительный. После вчерашнего скандала Марина не пошла ночевать домой, осталась у знакомой, а та решила устроить вечеринку, позвала человек десять. Вся веселая компания, подогреваясь алкоголем, а может, и чем-то похуже, веселилась и шумела до самого утра. Марина с большим трудом отбилась от настояний приятельницы «пойти потусить с пиплом и найти себе, наконец, кайфового чувака», и всю ночь просидела на кухне, готовясь к учебе, благо, на работе был выходной.
Она уже не раз подумывала, что очень зря не удовольствовалась пятью годами обучения и осталась в аспирантуре, но семестр девушка уже оплатила, и терять деньги было бы очень обидно, да и попросту глупо. Утром она отправилась в институт — только для того, чтобы узнать, что первых двух пар сегодня не будет, так как преподаватель заболел, а третья пара перенесена на четвертую.
Подумав, Велагина поехала в центр: погулять, подумать, быть может — подготовиться к завтрашним занятиям, в конце концов, первые числа сентября выдались теплыми, и вполне можно было сесть с ноутбуком на скамейке в Михайловском парке, к примеру. Но ей не повезло и здесь: когда девушка вышла из метро у Нижнего моста, светило солнце, дул легкий ветерок, шаловливо треплющий выбившуюся из тугого хвоста на затылке прядку, по невероятно яркому для осени голубому небу проплывали небольшие белоснежные облака, темная лента Невы подернулась сеткой ряби, жирные раскормленные утки довольно крякали, клянча хлеб у прогуливающихся вдоль набережной прохожих…
Но через полчаса, когда Марина была уже за Марсовым полем, налетел сильный и холодный ветер. Облака потяжелели, потемнели, закрыли солнце. Резко похолодало, и, кажется, собирался дождь. С опаской косясь на сумрачное небо, Велагина заспешила обратно к метро — попасть под ливень ей совсем не улыбалось.
— Марина? — раздался вдруг за спиной смутно знакомый голос.
Девушка обернулась — и изумленно распахнула глаза: перед ней стоял Олег Черканов, ушедший с очного обучения весной семьдесят второго, а в семьдесят третьем экстерном сдавший экзамены за пятый курс. С тех пор она его не видела.
— Олег? Не ожидала тебя тут встретить…
— Да я тоже… не ожидал, — проговорил молодой человек, окидывая собеседницу взглядом.
Марина почему-то тут же вспомнила, что блузка слегка помялась, второй год ношеные туфли уже потерты и даже регулярное подкрашивание не придает им вид относительно новых, а маленькие искусственные кристаллы в сережках только самый неискушенный человек может принять за драгоценные камни.
Олег изменился разительно. Велагина помнила его болезненно-худым, всегда одетым в одни и те же брюки и рубашку, еще более старые, чем ее туфли, со слегка затравленным взглядом, вечно ожидающим удара в спину, голодным.
Теперь же от того Олега осталась только худоба. Молодой человек был одет в костюм, стоимость которого превышала стоимость недорогого флаера, в перстне на руке сверкал без сомнения настоящий бриллиант, часы мерцали благородной платиной, а лаковые модельные туфли, словно только что купленные, ясно показывали, что их обладатель не ходит пешком, и тем более — не ездит на метро.
— Но я очень рад тебя видеть, — улыбнулся Черканов, и Марина уже автоматически отметила ослепительную белизну его зубов, которой можно добиться только в хорошей и дорогой стоматологической клинике. — Что-то погода совсем испортилась… быть может, позволишь угостить тебя кофе? Я знаю неподалеку одно небольшое заведение, там совершенно замечательные пирожные и очень приличный кофе.
Кофе Марина хотела, и даже очень — она успела продрогнуть на пронизывающем ветру, от которого совершенно не защищала тонкая курточка. Кофейня оказалась очень уютной и безумно дорогой — Велагина вздрогнула, взглянув на один из ценников, но Олега, казалось, это совершенно не волновало: он наизусть продиктовал свой заказ, даже не заглядывая в меню, спросил свою спутницу, что предпочтет она, и, услышав неуверенное «эспрессо», заказал сам какой-то кофе со сложным французским названием, и пирожные.
Черканов не обманул — нежный крем был сладким, но не приторным, суфле таяло на языке, сироп обладал приятной кислинкой, бисквит пропитался ровно настолько, насколько нужно, а кофе и вовсе оказался шедевром. Молодой человек легко поддерживал разговор, лишь однажды отвлекшись на звонок мобила, улыбался, шутил — словом, всячески создавал обстановку дружеской беседы.
Марина согрелась, согласилась на бокал пряного глинтвейна, уже не думая ни о какой четвертой паре, смеялась вместе с собеседником над его шуточками, с удовольствием вспоминала первые годы обучения…