Иная терра
Шрифт:
Впрочем, если смотреть чуть глубже, ближе к сути, то порядки и правила жизни в трущобах очень мало чем отличались от порядков и правил жизни в Центре, в Санкт-Петербурге. И там, и там выживали самые сильные, самые зубастые, готовые не останавливаться ни перед чем. И те, и другие легко и с удовольствием пользовались плодами труда людей, работавших на них, хвастались друг перед другом, иногда ради урока прочим лишали жизни тех, кто им не угодил. Устройство банды почти не отличалось от устройства корпорации, разве что целью первой было раздобыть денег на еду и наркотики, а целью второй — еще несколько миллиардов евро. Пожалуй, самая большая разница заключалась даже не в обертке — поношенная куртка из псевдокожи или же пошитый вручную костюм из натурального шелка от самого модного кутюрье. Разница эта заключалась в том, что главари бандитских
И бандиты, и директора были хуже бешеного зверья. Но первые хотя бы этого не скрывали.
I. II
Наконец ты счастлив, как никто на свете,
Ангельская пыль тебя уносит вверх…
Просторный чердак окутывал полумрак, едва разгоняемый тусклым светом слабого фонаря. В этом неясном освещении с трудом можно было разглядеть нехитрое убранство штаб-квартиры одной из мелких банд Свободного города, как со злым сарказмом называли свои «владения» обитатели трущоб. Несколько старых одеял, сваленных кучей в углу, покосившийся столик, сколоченный из обломков мебели, выброшенной за ненадобностью на помойку каким-то жителем Питера, на гладкой «столешнице» — остатки сухого пайка, разведенного кипятком — невкусно и вредно, зато утоляет голод хоть немного. В сторонке на деревянном ящике стоял древний примус, явно изготовленный в начале века, но сработанный на совесть — служил по сей день. К сожалению, керосин для него удавалось купить или украсть (что чаще) не слишком часто. Впрочем, вопрос питания владельцев примуса беспокоил мало. Гораздо важнее было достать джамп — самый распространенный в Свободном городе наркотик, вызывающий галлюцинации, основанные на подсознательных желаниях того, кто его принимал. По полицейской классификации, джамп принадлежал к категории средних галлюциногенов, и медицинское привыкание вызывал только после седьмого — десятого применения, и потому теоретически считался легким наркотиком, но вот психологическое воздействие… Одна «дорожка» — и человек погружался в мир своей мечты, где он становился богом и властителем, где все подчинялось каждому его желанию, где не существовало проблем и трудностей. Изначально джамп разрабатывали как психотропный препарат слабого действия, помогающий людям справляться с неуверенностью в себе, но запретили, когда выяснилось, что препарат вызывает привыкание. Увы, поздно — результаты исследований вышли за стены лаборатории, и спустя полгода на черный рынок поступила первая партия нового наркотика, мгновенно приобретшего невиданную популярность и начавшего пользоваться огромным спросом.
Скрипнули несмазанные петли тяжелой двери, ведущей на чердак, в проеме кто-то появился.
— Стек, это я, Джонни, — прохрипел вошедший, осторожно закрывая за собой дверь.
От стены отделилась фигура, ранее скрываемая темнотой.
Высокий, очень сухощавый и гибкий парень с худым лицом медленно убрал за пояс нож. Отбросил с мокрого от испарины лба светлые пряди давно не мытых волос, напряженно взглянул на Джонни.
— Принес?
— Ясен пень. Иначе не приперся бы.
— Вот и хорошо. Давай сюда.
Тот покопался в карманах заношенной куртки «под джинсу» и вытащил небольшой пакетик.
— Тут одиннадцать доз.
— Давай сюда, я сказал! — Джонни счел за лучшее не пререкаться, и быстро отдал пакетик. — А теперь проваливай, и чтобы до вечера я тебя не видел.
Джонни был единственным членом банды, знавшим о том, что главарь принимает наркотики. От всех остальных Стек старательно скрывал этот факт — не было в трущобах банд, возглавляемых наркоманами. Не удерживались. Не выживали. И чаще всего — бывали убиты своими же.
Едва закрыв за приятелем дверь, и заперев ее тяжелым засовом, Стек тут же бросился к столу, ладонью смел с него остатки еды, какую-то пустую бутылку, одноразовую пластиковую тарелку, и высыпал на столешницу часть светло-сиреневого порошка, осторожно выровняв ее в «дорожку».
Минуты через две юноша разогнулся. Тыльной стороной ладони вытер испарину со лба, шумно выдохнул, закурил.
— Вот теперь хорошо, — пробормотал он, опускаясь на ворох одеял.
Сигарета обожгла пальцы — Стек открыл глаза, недоуменно на нее
Ему было пятнадцать. В прошлой, уже почти забытой жизни его звали Стас. Мать умерла, когда мальчику едва исполнилось семь лет, отец всю жизнь пропадал на работе. После смерти жены он начал пить и через год был уволен. Потом все покатилось по проверенному тысячами и тысячами таких же неудачников пути — проданная техника и мебель, сдача квартиры в аренду, потом продажа и переезд в коммуналку и, наконец, отравление низкокачественным алкоголем. Стас в последний год жизни отца уже не мог ходить в школу — нечем было платить. А после того, как отец скончался, десятилетний мальчик оказался в интернате, откуда сбежал буквально через два месяца — старшие парни не давали ему проходу, выбрав новенького объектом своих издевательств. Так Стас оказался в Свободном городе, и поначалу полной чашей испил свободы быть униженным, свободы быть голодным, свободы воровать и убивать, чтобы выжить самому. Впрочем, убил он лишь однажды, защищая собственную жизнь, да и то по случайности — столкнул наехавшего на него мужика из окна заброшенного дома, и тот свернул шею.
Очень быстро Стас понял, что если хочет выжить среди этих зверей, то ему самому придется стать зверем. Пока он помнил маму, мальчишке еще удавалось держаться — прятался в развалинах, ел то, что находил на помойках Питера и не брал чужого. Но к одиннадцати годам образ матери окончательно стерся из памяти, замещенный постоянным чувством голода и страхом, страхом перед всеми — перед другими обитателями трущоб, перед полицейскими, перед бывшими одноклассниками — не дай бог случайно встретиться с ними теперь…
Когда ему было одиннадцать с половиной, Стас впервые украл. А украв — смог первый раз за долгое время вдоволь поесть, причем горячей, вкусной еды. После этого он не мог удержаться — воровать оказалось просто, ведь на украденные деньги можно было купить еду.
Но одиночки в Свободном городе не выживают. Скоро мальчику пришлось прибиться к одной из многочисленных банд, состоявших из таких же мальчишек, как он сам. Правда, там пришлось делиться добычей — но и голодным он больше не оставался, даже если день оказывался неудачным, добычу остальных тоже делили на всех. Разумеется, главарь получал больше, но стать главарем — задача не из легких. Вот только Стас не искал легких путей. Во что бы то ни стало он решил выбраться наверх. Обратно, в Питер. Снова жить в своей квартире, ездить на собственном флаере и может быть, даже закончить университет. И он знал: чтобы осуществить эту мечту, сперва нужно выбраться из трущоб. А для этого придется стать самым сильным зверем.
Стас смог. К четырнадцати годам он уже сколотил небольшую банду, с которой успешно занимался мелким грабежом. А потом случайно узнал, что есть гораздо более простой способ попасть в мир мечты. Узнал, что водить собственный флаер, учиться в университете, возглавить корпорацию и даже пилотировать истребитель можно не прикладывая почти никаких усилий. Нужны всего лишь несколько купюр, которые легко поменять на светло-сиреневый порошок. Потом сигарета для усиления эффекта, и на несколько часов ты погружаешься в мир мечты… Именно в компании «прыгунов», как называли наркоманов, принимающих джамп, Стас и заработал прозвище Стек — такой же гибкий и опасный, если уметь пользоваться. Да, в трущобах мальчишка научился драться. Драться так, чтобы было не красиво, а действенно.
Полгода назад банда Стека была захвачена во время полицейской облавы. Стас только вздохнул с облегчением: его бывшие «подчиненные» уже давно не устраивали амбициозного главаря. Нет, они тоже хотели власти и денег, но — в масштабах Свободного города. Они не хотели вырваться из этой клоаки. И потому Стек, отсидевшись пару недель по подвалам и разрушенным стройкам, начал осторожно собирать новую команду, принимая в нее только тех, кто способен был понять, поддержать и разделить его цели.
Постепенно группа сформировалась. Кроме Стаса, в нее входили еще шестеро: полноватый Джонни, такой же беглец из интерната, как и сам главарь; появившаяся месяц назад Нина-Ниндзя; прекрасно разбирающийся в компах двадцатилетний Админ; Тайгер и Сивый Сева — не шибко умные, но умеющие хорошо драться парни шестнадцати и пятнадцати лет; и Гранд — юный красавчик с капризным взглядом. У каждого из них была своя история, но все они, как и Стек, безумно хотели нормальной жизни.