Иная терра
Шрифт:
— С несправедливости нашего ректора.
— А теперь говорим об изменении мира. И ведь ты хотел бы его изменить, не так ли?
— Блин, а я тебе о чем толкую уже сколько времени?
Олег посерьезнел.
— Понимаешь, ты не первый, с кем я говорю на такие темы. Но стоило представить все негативные стороны такой работы, как они смеялись: мы же не всерьез!
Владимир немного помолчал. Он чувствовал, что разговор перестает быть шутливым.
— Знаешь, если бы мне предложили захватывать мир, я бы…
— Подожди, — перебил Черканов, его взгляд стал серьезным. — Захватывать мир — это как-то слишком пафосно и громоздко. А вот свергнуть тайно или явно власть,
Взгляды юношей скрестились. Повисла тишина.
— Ты серьезно это все говоришь? — тихо спросил Левтанов.
Олег медленно кивнул.
— Хм… Мне нравится это предложение.
Четвертая часть
IV. I
Жанна из тех королев,
Что любят роскошь и ночь!
Это был старый, постройки периода посткатастрофы дом в десять этажей, с покатой коньковой крышей и искрошившейся от времени метровой оградкой вдоль края. Еще не самая окраина — но близко. Дом в ближайшее время предполагался под снос — просто потому, что иначе грозил рухнуть, погребя под обломками не только жильцов, но и районную школу, и недавно построенные на месте такой же древней громады новенькие семиэтажные корпуса. Старый дом понимал, что его ждет в ближайшем будущем, он видел, как специальные машины растаскивали на куски его погибшего собрата, но он не сожалел ни о чем. У него был друг, даже старше его самого, который иногда сидел на коньке крыши и тоже думал о чем-то своем. Дом любил, когда его друг приходил к нему, хотя и подозревал, что тот даже не догадывается о благодарности, обращенной к нему обветшалым, готовым развалиться зданием.
Сегодня ночью дом выглядел со стороны очень странно. Словно кто-то очень наглый и любящий пошутить украл с благородного особняка в центре города статую и каким-то загадочным образом переместил ее на крышу окраинного старика. А статуя была удивительная, тончайшей работы: даже за облепившим ее мокрым декабрьским снегом можно было разглядеть слегка напряженные мышцы спины и груди, детально проработанные неизвестным мастером пряди длинных волос, и идеальные очертания распластанных крыльев.
— Если бы на то была моя воля, я бы тебя убил, — мертвенно-равнодушно произнес Теодор, глядя сквозь Косту. Крылатый тысячный раз проклял отсутствие Кейтаро-дону, который смог бы объяснить причины, понять мотивы, и четко означить последствия. Теодор же, раздосадованный своим промахом при прошлой встрече — не смог обмануть Косту и прикинуться действительным членом Братства — теперь получил возможность отыграться. — Я помню, как ты умолял дать тебе второй шанс, дать тебе возможность искупить содеянное — и я вижу, как ты это искупаешь. Я не говорю даже о том, что ты позволил постороннему человеку увидеть крылья. Но ты посмел прикоснуться к женщине, и не просто прикоснуться! А если бы ты не сдержал свои инстинкты и тайные желания? Если бы ты убил ее, как убил десятки девушек до нее?
Коста сжимал кулаки, стискивал зубы и молчал. Возразить было нечего… то есть, было что, но он прекрасно знал, что Теодор подобное назовет ничем иным, как желанием оправдать собственное преступление. Он не сумеет понять, что тогда в мыслях крылатого не было ни единого намека на то, что было раньше, больше того — он с превеликим наслаждением убил бы любого, кто посмел бы обидеть ее…
— Если бы ты знал, как мне хочется сейчас тебя уничтожить! — прошипел немец, с ненавистью глядя на крылатого. Коста покорно снес этот взгляд и принял обращенную к нему ненависть. Он понимал,
— Довольно, Теодор, — негромко проговорил он, поднимая безразличный взгляд. — Жить мне, или умереть — решать не тебе. Потому давай перейдем к делу. Три месяца прошло. Ты нашел того, кто по твоему мнению сумеет заменить Братство и выполнять в полной мере его первоначальную функцию?
— Да, нашел. Но его следует подготовить — юноша на многое способен, но еще слишком неопытен и слишком мало повидал, хоть судьба его и не из легких.
— Хорошо. Я согласен ждать. Но пока ты не докажешь мне его способность взять на себя ношу, изначально полагавшуюся Братству, я не стану их уничтожать.
— Согласен.
— Больше того, я буду и сам искать кандидатуру. И пусть Кейтаро-дону утвердит ее.
— Согласен.
Коротко кивнув, Коста взмыл в небо. Говорить с немцем было более не о чем, и он желал как можно быстрее покинуть это место.
Негромкий, тревожный крик черного, как смоль, ворона, разорвал тишину ночного города. Захлопав крыльями, птица опустилась на плечо венчающей конек старого дома статуи, расправила перья и замерла.
Если бы гипотетический наблюдатель, удивленный присутствием статуи на крыше такого дома, и в самом деле существовал бы, то последующее повергло бы его в шок. Крылатый мужчина шевельнулся, по телу прошла крупная дрожь — комья мокрого снега полетели в разные стороны.
Коста провел руками по лицу, отгоняя злое марево воспоминаний, и только после этого перевел взгляд на ворона.
К лапе птицы была прикручена свернутая в трубочку бумага. Едва крылатый отцепил послание, как ворон еще раз хрипло каркнул и взмахнул крыльями, уносясь прочь от мокрой и снежной ночи. Посмотрев ему вслед, мужчина развернул записку и при неверном, слабом свете показавшейся из-за туч луны принялся вчитываться в затейливую вязь письмен.
Прочитал — и, не поверив увиденному, перечел еще раз. Но знаки складывались все в те же слова, слова — в фразы. Инструкция предельно проста — и так же предельно… невозможна. Да-да, именно невозможна. Просто потому, что такого не могло и не должно было быть.
Но тем не менее, несмотря на всю невозможность, она была. И Коста обязан был ей следовать. Подделать это письмо не смог бы никто, да и ворона он узнал.
Что ж, задание было хоть и странное, но вполне выполнимое. Не сегодня, но выполнимое.
Крылатый бросил взгляд на небо, пытаясь примерно определить время. Получилось, что от полуночи прошло уже часа три. Поднявшись на ноги, он подошел к краю крыши, посмотрел вниз — и, распластав крылья, бросился вперед, чтобы взмыть над самым асфальтом, укрытым мокрым снежным покрывалом.
— Это какая-то неправильная зима. Она делает неправильный снег, — проворчал Стас, выгребая из-за шиворота очередной мокрый и слипшийся снежок, соскользнувший с козырька над крыльцом корпуса и устроивший весьма недовольному этим фактом студенту неожиданный прохладный душ прямо в одежде.
Встряхнувшись, юноша шагнул под противный недодождь-недоснег, натянул повыше воротник куртки и спрятал руки в карманы. Нет, он был вовсе не против теплой зимы, но не до такой же степени! Интересно, если бы не установки климат-контроля, какая бы сейчас стояла температура? Или у специалистов «Overtown» опять какие-то неполадки? Уж больно тепло для середины декабря. Даже выпавший на днях снег торопился растаять, мокрые комья валились с ветвей и крыш, причем каждый второй ставил своей целью попасть именно за воротник стасовской куртки. А может, сегодня просто такой день.