Индейская страсть
Шрифт:
Она понимала, что должна отказать ему, но вместо этого только шире распахнула дверь.
Калеб вошел в прихожую, швырнул шляпу в угол и последовал за Келли на кухню.
– Садись, – сказала Келли, с отвращением к самой себе чувствуя, как сердце трепещет при виде метиса. – Я тут чищу яблоки для пирога.
Калеб выдвинул стул и уселся на него верхом, положив руки на спинку.
– Что тебя привело сюда? – спросила девушка.
– Встретил в городе Энжи. Она рассказала про смерть отца, и я отвез ее домой.
Келли кивнула.
– Это случилось внезапно,
– Тебе понадобится новый управляющий.
– Да, наверное.
– Я бы взялся за эту работу.
– Ты?
– А что? Никто не любит это место больше, чем я.
– Но… Это значит, что ты будешь тут жить.
– И что из этого?
– Сам знаешь.
– Келли…
– Нет. Не желаю ничего слышать. Однажды я тебе уже поверила.
– Черт побери, Келли, ты только послушай…
– Хватит, я тебя слушала раньше, а ты все время врал.
– Я никогда тебе не врал.
– Но и правду тоже не говорил. Почему ты скрыл, что это мое ранчо?
– Боялся, что ты не выйдешь за меня замуж.
– Не верю ни единому слову.
– Это правда. Ну ладно, допустим, что сначала я думал только о ранчо. Оно должно было принадлежать мне. Старик знал, как я об этом мечтал, и я решил, что если мне придется жениться на тебе, чтобы его получить, то я женюсь.
– Очень лестно.
– Дай мне закончить. Ты должна знать: только после того, как ты отменила свадьбу, я понял, что ты мне нужна гораздо больше, чем ранчо.
Келли страстно хотелось поверить ему, но она боялась снова ошибиться. Он лгал ей прежде; наверняка лжет и сейчас.
– Помнишь, как я целовал тебя в тот день, когда мы должны были пожениться?
Она кивнула. Разве могла она забыть это?
– Неужели это было похоже на ложь? – спросил он.
– Не знаю.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Келли.
Девушка покачала головой.
– Не выйдет, Калеб. Ты соврал мне про ранчо, и я больше никогда не смогу тебе поверить. Думаю, сейчас тебе лучше уйти.
– Я останусь, Келли, и буду работать у тебя управляющим, нравится тебе это или нет.
– Ты не имеешь права являться сюда и указывать, что мне делать. Или ты забыл, что теперь я здесь хозяйка? Если не возражаешь, я сама подыщу себе управляющего.
– Возражаю. Я с ума сойду в городской усадьбе. Мне нужно чем-нибудь заниматься. Обещаю, Келли, что не буду больше тебя беспокоить.
По глазам Келли он понял, что та колеблется, поэтому решил пустить в ход последний козырь:
– Кроме того, после ночного происшествия тут мне будет безопасней, чем в городе.
Хотя слова эти лишь с натяжкой можно было считать правдой, но и абсолютно лживыми назвать их тоже было нельзя.
В памяти Келли всплыло залитое кровью тело Калеба.
– Шериф так и не выяснил, кто в тебя стрелял?
– Нет.
Она опустила глаза на стоящую на коленях миску с яблоками, размышляя, как следует поступить. Было бы чистым безумием позволить Калебу остаться. Ведь нельзя отрицать, что их тянет друг к другу. Даже сейчас ей хотелось встать, коснуться его, обнять, прижаться к его груди, почувствовать его губы. Разве сможет она, ежедневно встречаясь с ним, разговаривая, слыша его голос, продолжать на него злиться?
– Я переночую с ковбоями, – мрачно сказал Калеб. – Завтра осмотрюсь, погляжу, что нужно сделать. Ты ведь пойдешь на похороны?
– Погоди! Я еще не сказала, что позволяю тебе остаться.
– Мне что, упрашивать тебя надо?
Калеб тут же сложил руки на груди и с мольбой произнес:
– Ну пожалуйста, Келли, разреши мне остаться!
– Прекрати!
Он окинул ее торжествующим взглядом.
– Увидимся завтра с утра.
С этими словами он вышел за дверь, а Келли в растерянности заметалась по дому.
Вот, наконец, он здесь, на ранчо.
И она будет встречать его каждый день.
Но хотя Келли и ругала себя за слабость, мысль о том, что он постоянно будет рядом, заставляла сердце быстрее биться в груди.
Немного успокоившись, она вытащила из миски яблоко, и принялась чистить его. Калеб любит яблочный пирог.
Глава 26
Келли сняла шляпку и вынула из волос шпильки. Подойдя к окну, выглянула в сад. Похороны очень расстроили ее. Хотелось надеяться, что еще долго ей не придется присутствовать на столь грустной церемонии. Она вспомнила похороны Дункана Страйкера, на которых собрались самые влиятельные жители Шайенна, потом похороны своей матери. Тогда на кладбище пришло лишь несколько человек, и никого из них и на порог бы не пустили в дома местной знати.
У могилы Джо Бригмэна собрался едва ли не весь торговый люд города. Джо прожил тут многие годы, его здесь все знали и уважали. Его жена Эмили, казалось, за три дня постарела на десять лет; Энжела, напротив, в своем траурном платье и вуалетке выглядела просто прелестно.
После похорон Эмили пригласила Келли зайти к ним, но девушке удалось уклониться, сославшись на сильную головную боль. А вот Калеб, подхваченный под руку Энжелой, исчез.
Келли поморщилась: Энжела без конца вертелась вокруг Калеба, висела у него на плече, пока священник читал отходную молитву, рыдала на его груди, когда отпевание закончилось. Было очевидно, что Энжела Бристол самым бессовестным образом заигрывает с метисом. И Келли чувствовала, как, глядя на эту парочку, едва ли не зеленеет от гнева.
Присев к туалетному столику, она принялась расчесывать волосы, но отвлечься ей не удалось – перед глазами то и дело вставали картины, в которых неизменно присутствовал Калеб: вот он выражает соболезнования Эмили Бригмэн; вот стоит у могилы, его серые глаза печальны; а вот помогает Энжеле забраться в коляску, чтобы отправиться обратно на ранчо.
Даже когда приступ ревности отступил, мысли о Калебе все так же тревожили ее. Она вспомнила его танец с индейцами, дикий и необузданный, словно он был один из них, и еще вспомнила, как, склонившись над нею, он шептал ей сладчайшие обольстительные слова.