Индиана Джонс и нижний мир
Шрифт:
Керосиновых ламп пока никто не зажигал, и прокопченным вестибюлем безраздельно завладели сумерки. Едва входная дверь открылась, как Инди и Маркус встали, будто по команде. Однако на пороге показалась пожилая женщина, работающая в гостинице. Они уже хотели сесть, когда вслед за ней в вестибюль вошел Антонио.
– А вот и вы! – улыбнулся Маркус. – Мы уж боялись, что вы передумали.
– Вы готовые? – жалобным голосом спросил старик.
– Всегда готовы, осмелюсь сказать, – откликнулся Маркус.
С наступлением сумерек с неба начала сеяться холодная морось. Забравшись в
– Как по-твоему, какую беду мы теперь на себя навлекли? – поплотнее запахнув пальто, вполголоса поинтересовался Маркус у Инди.
Антонио тотчас оглянулся. Несмотря на возраст, слух у него оказался острый.
– Может статься, они вовсе уехали. Мне не ведомо.
– Надеюсь, мы делаем это не для того, чтобы просто прокатиться, – проворчал Инди, пониже нахлобучив шляпу, чтобы холодный дождь не капал за шиворот.
– Корабль много лет стоял на приколе, мы и хлопот с ним не знали.
– Как это – на приколе? – удивился Маркус.
– Стоял в облике огромного бревна в соленом болоте, что возле деревни Гуидад.
– А откуда вы знаете, что бревно было кораблем? – спросил Инди.
– Потому что однажды оно просто появилось в болоте. Никакого ветра накануне не было, а приливы так далеко не добираются.
Бревно было девяносто футов длиной и восемнадцать – толщиной.
– Ничего себе бревнышко, – пробормотал Инди.
– А в полдень на него уселась стая ворон, и местные сразу ж смекнули, что оно и есть "Калюш". Десять лет бревно и вороны оставались на месте, пока один чокнутый не принялся его рубить.
– И что тогда?
– С него пошла кровь.
"Живица, конечно", – мысленно поправил Инди, не верящий в предзнаменования.
– И в ту ж самую ночь бревно исчезло, а вслед за ним и тот, который стукнул топором.
Инди улыбнулся, восхитившись еще одной легендой острова Чилоэ. Но Маркус смотрел прямо перед собой, и по его несчастному виду Инди заключил, что директор музея сейчас с радостью перенесся бы в Нью-Йорк.
А минут через пять они оставили тележку на опушке рощицы и пешком взошли на вершину холма. Антонио молча указал на дом у подножия, освещенный настолько ярко, будто там пожар. Вот темный силуэт мелькнул у одного окна, затем у другого, словно
отвечая на невысказанный вопрос Инди. В доме кто-то есть.
– Давно они там? – спросил Инди.
– Здесь четыре дня, но у них есть и другие стоянки.
– Боже мой, да что они тут делают? – Маркус ладонью утер мокрое от дождя лицо.
– Давайте взглянем поближе, – предложил Инди. Отсюда почти ничего не разглядишь.
– Я чересчур старый, чтобы ползать по земле, – отозвался Антонио. – Опять же, и опасно это.
– Целиком и полностью согласен, – подхватил Маркус.
– Тогда я пойду сам.
– Но, Инди…
– Маркус, так даже лучше.
Инди крадучись двинулся под гору, внимательно озирая окрестности дома. Услышав рычание, он замер на месте, медленно обернулся и увидел большого черного пса, оскалившего зубы.
– Все в порядке, мальчик. Не нервничай.
Словам зверь почему-то не
Наклонившись к окну, он заглянул внутрь. Увиденное поразило и поставило его в тупик. Весь пол в доме оказался заставлен ведрами, а сидящие вокруг стола люди ловко работали ножами, потроша рыбу, которую им подносили из другой комнаты. Рыбы выглядели доисторическими и принадлежали к одному и тому же виду. И тут Инди осознал, что рыбу вовсе не потрошат, а извлекают у самок оранжевые массы икры. Рыбин весом тридцать-сорок фунтов просто отшвыривали на пол.
Не удивительно, что старик в ярости. Потом добрых полгода рыбой будет разить изо всех углов. "Просто потрясающе! Я обнаружил какой-то подпольный завод по переработке красной икры. Они что, нелегально торгуют красной икрой на черном рынке?" Инди никогда не был в восторге ни от черной, ни от красной икры, и теперь догадывался, почему.
Вот тебе и призраки! Они не менее реальны, чем сам Инди. Быть может, это пираты, переживающие тяжелые времена и потому занявшиеся делом, которое может быстро обернуться звонкой монетой. Несомненно, лов нерестящейся рыбы в международных водах – дело противозаконное, потому-то они и заняты этим.
Тут вокруг запястья Инди сомкнулось нечто холодное, мокрое и острое. Он инстинктивно отдернул руку, но похожие на капкан челюсти пса держали крепко – правда, не прокусывая кожу.
– Спокойно, мальчик, спокойно, – прошептал Инди, ощущая, как слюна сбегает по запястью. – У меня больше нет угощения для тебя.
Пес настойчиво тянул Инди за руку, словно хотел куда-то его отвести. Быть может, прямиком в пиратское логово. Но Инди быстро сообразил, что единственный способ не расстаться с кистью руки – следовать за собакой, и стал осматриваться в поисках доски или камня. Освободиться теперь можно только при помощи крепкого удара.
Но, к изумлению Инди, пес потащил его прочь от дома. Футах в пятидесяти от задней двери животное остановилось и потянуло Инди к земле. Он покорно присел на корточки, заметив мужчину, вышагивающего взад-вперед перед сараем. Разжав, наконец, челюсти, пес заскулил.
– Мальчик, он что-нибудь стережет?
Пес снова заскулил и поскреб землю лапой.
– Он твой хозяин?
Пес зарычал.
– Ладно, давай взглянем поближе. – Инди взялся за кнут, висящий на поясе. На часовом была широкополая шляпа, низко надвинутая на лоб, но Инди узнал и шляпу, и лицо. Двойник Ганса Байтельхаймера. Инди осторожно двинулся вперед, заметив, что одна рука часового обернута тряпкой, словно ранена. Но пес, не дожидаясь Инди, набросился на близнеца, сбив его наземь и вцепившись в раненную руку. Тот взвыл, но все-таки ухитрился выхватить нож и ударить собаку по голове. Животное заскулило, а пока Инди распутывал кнут, часовой успел нанести еще один удар. Взвизгнув, пес повалился на землю. Близнец уже хотел ударить в третий раз, когда кнут выхватил нож из его рук. Упавшее к ногам Инди оружие оказалось вовсе не ножом, а короткой палкой.