Indileto [poмaн в 22 уровнях]
Шрифт:
— Лапидус, — машинально ответил Лапидус.
— Это не имя, — возразил ему мужчина, — таких имен не бывает, меня вот тоже зовут не Манго — Манго…
— А тебя как зовут? — спросил Лапидус.
— Манго — Манго, — с хитрецой сказал мужчина, выдыхая дым чуть ли не в лицо Лапидусу, — но ведь ты все равно не поверишь.
— Почему? — удивился Лапидус, — меня зовут Лапидусом, тебя — Манго — Манго, странное, конечно, имя, но ничего, бывает и хуже…
— Это как? — спросил мужчина, вновь взяв гитару в руки.
— Не знаю, — сказал
— Ты меченый, — сказал Манго — Манго, — палец мне оторви. Точно меченый!
— Я поплыву, наверное… — тихо промолвил Лапидус.
— Стой, — сказал Манго — Манго, — куда тебе спешить?
— Слушай, а что это за двадцать два очка? — внезапно спросил Лапидус.
— Каких двадцать два очка? — удивился Манго — Манго.
— Ну этих…
— А… — пробурчал Манго — Манго, вновь дернул струны и вновь то ли заговорил, то ли запел: — Двадцать два очка… И быстро падающие слова… И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал… Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»…
— Не правильно, — сказал Лапидус, — надпись была синяя, это забор — зеленый.
— Какой еще забор? — недовольным голосом переспросил Манго — Манго, переставая играть.
— Нормальный забор, — ответил Лапидус, — большой и зеленый, а на нем надпись была… Я ехал в троллейбусе, в нем еще было двое одинаковых, они пытались меня поймать, а я смотрел в окно. Мы проезжали мимо забора и я на нем прочитал надпись…
— Какую? — спросил Манго — Манго.
— Я могу только написать, — сказал Лапидус, — она была на иностранном.
— Напиши, — сказал Манго — Манго.
— У меня нечем, — сказал Лапидус.
Манго — Манго отложил гитару, заглянул в футляр, порылся в нем и достал клочок бумаги и толстый огрызок красного карандаша.
— Надо синий, — сказал Лапидус, — иначе я не вспомню.
— Попытайся, — сказал Манго — Манго, — синего у меня нет.
— А песня, — спросил Лапидус?
— Какая песня? — в свою очередь спросил Манго — Манго.
— Которую ты пел… Про двадцать два…
— Это не песня, — серьезно сказал Манго — Манго, — это послание, его надо слушать внимательно и тогда ты сможешь хоть что–то понять…
— В чем? — переспросил Лапидус.
— В жизни, — ответил Манго — Манго и добавил: — Ты вспомнил?
Лапидус взял в правую руку красный карандаш и закрыл глаза. Он представил забор, мимо которого проезжал троллейбус, потом вспомнил, как троллейбус резко затормозил и его прижало к спине дамы, стоявшей в проходе, затем он вспомнил, как дама возмущенно заорала и стукнула его локтем в живот…
Лапидус открыл глаза и посмотрел на Манго — Манго.
— Вспоминай, вспоминай, — сказал тот.
Лапидус вновь закрыл глаза и еще крепче сжал красный карандаш пальцами правой руки, так крепко, что нос его внезапно и отчетливо вспомнил до одурения сладковатый
Лапидус открыл глаза и посмотрел на клочок бумаги.
Когда он открыл глаза в троллейбусе, то на часах было примерно восемь двадцать пять, и за окном был зеленый забор. Сейчас было девять двадцать пять, если верить кукушке. За забором что–то строили. Лапидус поднес карандаш к бумаге. Возле забора шла узкая полоска тротуара, но она была пуста. Лапидус написал первую букву: «I». Через весь забор шла яркая синяя надпись, скорее всего, масляной краской. Лапидус быстро дописал остальные семь букв: «NDILETO».
— Покажи! — приказным тоном попросил Манго — Манго.
Лапидус протянул ему обратно клочок бумаги и огрызок красного карандаша. — Только это было синей краской, — почему то добавил он извиняющимся голосом, и на зеленом заборе. То есть, забор был покрашен зеленой краской, а надпись сделана синей…
— Понятно, — сказал Манго — Манго, пристально вглядываясь в клочок бумаги, — то же самое слово.
— Какое? — спросил Лапидус.
— Слушай, — тихо проговорил Манго — Манго и вновь взял в руки гитару. — Это очень просто. Слушай и повторяй. Начали! «Двадцать два…»
— Двадцать два! — повторил Лапидус.
«И быстро падающие слова!»
— И быстро падающие слова!
«И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал…»
— И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал… — монотонно повторял Лапидус.
«Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…»
— Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться… —
«Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»?»
— Понял, — сказал Лапидус, — это слово «индилето», а что оно значит?
— Спеть снова, — спросил Манго — Манго, — если еще не понял? Или хочешь знать последние слова?
— Хочу, — ответил Лапидус.
— Слушай, там все очень просто: «Игра окончена. Я убираюсь!»
— Куда?
— Нет, вы посмотрите на него, — разошелся Манго — Манго, — я же ему говорю, что это не песня, а послание. А в послании никогда и ничего не бывает ясным до конца. А ему все надо знать. Что такое двадцать два, что за письма, что за слово, и кто куда уматывает. Думать надо, думать!
— Понял, — сказал Лапидус, — я буду думать.
— Селянин, — сказал Манго — Манго.
— Кто–кто? — переспросил Лапидус.
— Не кто, а ты! Это ты — селянин, то есть такой… В общем, меченый…
— Я поплыву, — сказал Лапидус.
— Плыви, — сказал ему Манго — Манго, — только спроси хоть, где тебе меня найти.
— А зачем? — удивился Лапидус.
— Надо будет, — уверенно сказал Манго — Манго, — не знаю, зачем, но надо…
— Так где мне тебя найти?
— На реке, когда плывешь вниз из города, то по правому берегу, возле леска…