Индира
Шрифт:
Затем к реке пришли две девочки лет семи-восьми. Как я потом узнала, одну звали Омола, а другую — Нирммола. Я бы не назвала их красивыми, но у них были милые личики. В ушах поблескивали серьги, на
12
Здесь и далее стихи в переводе И. Голубева.
Запела Омола:
И на рисовом поле — волны. И в бамбуковой роще — волны, Пойдемте, подруги, по воду, Кувшины свои наполним…Нирммола продолжала:
Около гхата нашего Цветами кусты украшены, Пойдемте, подруги, по воду, Кувшины свои наполним…Снова вступила Омола:
У нас красивы наряды, Звонко смеемся — рады мы Тому, что так хороши мы, Тому, что идем с кувшинами, Ноги наши увенчаны Браслетами с бубенчиками, Всем на свете довольны мы — Идемте ж, подруги, по воду, Кувшины свои наполним…А Нирммола отвечала ей:
Мы охрой ступни расписали, Надели с узорами сари, Шагам нашим, неторопливым, Браслеты вторят игривые, И, слушая их, Не спешим мы, Идем потихоньку по воду Пока с пустыми кувшинами…Потом снова запела Омола:
Детям игры наскучили — Но дома сидеть им лучше ли? Старухи не ищут повода Ходить с кувшинами по воду, А нам, нарядно одетым, Приятно звенеть браслетами. …Все ближе подходим к гхату, И дышится вольно-вольно…Последние две строки девочки спели вместе:
Сейчас мы наши кувшины Водой до краев наполним!Такой беззаботностью веяло от этих милых детей, что и мне жизнь перестала казаться трудной и мрачной.
— Чего это ты, разинув рот, слушаешь такую глупую песню? — спросила меня супруга господина Бошу.
— А что в ней плохого? — удивилась я.
— Покарает их бог за то, что они на гхата поют такую песню.
— Если бы им было по шестнадцать лет, тогда дело другое, — возразила я. — Ну а семилетним это простительно. Сами посудите! Ударит вас по лицу взрослый — вы будете оскорблены, ударит ребенок — и вы воспримете это как ласку.
Жена господина Бошу не ответила ни слова и надулась.
А я стала размышлять над своими словами. «В самом деле, почему одни и те же вещи в разных случаях воспринимаются по-разному? Бедняк всякий дар принимает как благодеяние, а богач — как лесть. Почему истина подчас оборачивается грехом себялюбия или злословия. Простить негодяя — тяжкий грех, хотя всепрощение — главная заповедь религии. И еще более тяжкий грех — увести женщину в лес. Но ведь Рама увел Ситу, и никто не счел его грешником».
Да, в жизни все определяется обстоятельствами.
Эта мысль глубоко запала мне в душу. И с тех пор, прежде чем осудить кого-нибудь, я долго думаю. Вот почему мне и пришла сейчас на память песня, которую пели две маленькие девочки.
Показалась Калькутта задолго до того, как мы причалили к берегу. Восторг охватил меня при виде этого огромного города, — восторг и в то же время какой-то смутный страх.
Огромные дворцы, один выше другого, казалось, были сложены из множества домов: на один дом поставлен второй, на второй — третий. Море дворцов, настоящее море!
Но еще сильнее поразил меня лес мачт у причала.
А сколько там было лодок! Двумя длинными рядами они вытянулись вдоль берегов Ганги, и, глядя на них, я невольно подумала: как можно было построить такое множество лодок!
Когда же мы приблизились к городу, я увидела на дороге нескончаемый поток экипажей и паланкинов и толпы пешеходов.
Как найду я здесь дядю?
Ведь это все равно что отыскать песчинку на дне океана!
Глава шестая
ШУБО
Кришнодаш-бабу приехал в Калькутту, чтобы совершить пуджу [13] на Калигхате [14] , и поселился со всей семьей в Бхобанипуре [15] .
— Где живет твой дядя? — спросил меня Кришнодаш-бабу. — В самой Калькутте или в Бхобанипуре?
Этого я не знала.
— Может быть, ты помнишь, в какой части города его дом?
Но я ничего не могла сказать. Прежде Калькутта представлялась мне большой деревней, такой же, как мой родной Мохешпур. Я думала, что стоит лишь назвать имя почтенного человека, и всякий укажет вам его дом. Но как найти дядю в этом безбрежном океане зданий и дворцов? С чего начать? Я понятия не имела. Кришнодаш-бабу долго искал дядю, но все его старания не увенчались успехом — Калькутта ведь не деревня.
13
Пуджа — богослужение, во время которого божеству подносятся бананы, рис; иногда молебен по какому-либо торжественному случаю.
14
Калигхат — район в Калькутте, место паломничества индусов. Здесь расположен храм богини Кали.
15
Бхобанипур — в XIX в. пригород, ныне район Калькутты.
После свершения пуджи богине Кали [16] Кришнодаш-бабу намеревался вместе с семьей отправиться в Бенарес и, как только церемония закончилась, начал готовиться к отъезду. Узнав об этом, я расплакалась.
— Послушай, — сказала мне тогда супруга господина Бошу, — наймись в какой-нибудь дом служанкой. Вот сегодня придет Шубо, и я поговорю о тебе.
Тут я уже зарыдала навзрыд. Что за горькая у меня доля! Мне идти в услужение! Я до крови закусила губу. Но Кришнодаш, хотя и был очень добр ко мне, сказал:
16
Кали — в индийской мифологии жена Шивы.
— Я ничем не могу тебе помочь.
И он был прав. Что мог он сделать? Всему была виной злая моя судьба!
Я ушла в соседнюю комнату и там, забившись в угол, дала волю слезам.
Еще не наступил вечер, когда жена Кришнодаш-бабу позвала меня к себе.
— Шубо у нас, — сообщила она мне. — Вот, решай, согласна ли ты поступить в услужение или нет.
Я уже поклялась, что скорее умру с голоду, чем стану служанкой, но, увидев Шубо, изменила свое решение. Я думала, что Шубо — это господин (ведь я была простой деревенской девушкой!). Но Шубо оказалась молодой, очень красивой женщиной. И к тому же на редкость славной и милой. Она была ровесницей мне, с таким же, как у меня, цветом кожи. Только наряд ее сильно отличался от моего: дорогое сари, в ушах тяжелые золотые серьги, на руках браслеты, на шее ожерелье. Да еще кожа была посмуглее моей. Я не могла отвести от нее глаз, и мне казалось, что никогда до той поры не видала я такого прекрасного лица. Оно было нежное, словно распустившийся лотос, и волнистые, как кольца змей, волосы обрамляли его. На этом прелестном лице сияли огромные глаза — то задумчивые, то смеющиеся. Губы молодой женщины были как два лепестка алой розы. Только линии ее фигуры не сумел уловить мой глаз, потому что тело Шубо все время находилось в движении, и, когда я глядела на нее, мне невольно приходили на ум раскачиваемые ветром ветки мангового дерева или волны на реке.