Индия. На плечах Великого Хималая
Шрифт:
Вот что писал о них в XV веке Афанасий Никитин: «А обезьяны, те живут в лесу. Есть у них князь обезьяний, ходит с ратью своей. Если кто обезьян обидит, они жалуются своему князю, и он посылает на обидчика свою рать и они, к городу придя, дома разрушают и людей убивают. А рать обезьянья, сказывают, очень велика, и язык у них свой. Детёнышей родится у них много, и если который из них родится ни в мать, ни в отца, таких бросают на дорогах. Иные гундустанцы подбирают их да учат всяким ремёслам: а если продают, то ночью, чтобы они дорогу назад не могли найти, а иных учат (людей забавлять)».
Я заметил, что особой бесцеремонностью отличаются макаки — эдакие красномордые гоблины. Они будут часто влезать в моё дальнейшее повествование.
Лангуры — у них серебристая шерсть и чёрные морды — как мне показалось, более сдержанны. А недавно я прочитал в Интернете, что в Нью-Дели для защиты туристов от нападений диких макак власти индийской столицы сформировали боевой отряд обезьян-лангуров. Во-первых, макаки боятся лангуров, во-вторых, лангуры легко приручаются, а, в-третьих, в отличие от собаки, лангур достанет краснорожего разбойника не только на земле, но и на дереве.
Согласно сообщению ИТАР-ТАСС, «охраняют безопасность туристов тридцать восемь лангуров. Каждый из „охранников“ ходит на поводке с хозяином, который при необходимости отпускает его и отдаёт команду, которую лангур беспрекословно исполняет».
И, конечно же, особого упоминания заслуживают тигры. Во время моего одиночного и практически безденежного путешествия по Пшалаям меня часто пугали тиграми. И один раз это спасло мне жизнь. Некоторое время я жил на окраине посёлка Маклеодганж, в котором находится резиденция далай-ламы. Это удивительно красивое место, в хвойном лесу, в горах, где совсем по-другому течёт время и можно жить, пребывая в вечности. Но тогда я исходил из принципа, которого некогда придерживались суфийские дервиши — не останавливаться в одном месте более чем на три дня. Правда, иногда мой день растягивался до календарного месяца. Но в данном случае я гостил в Маклеодганже всего два дня и уже полностью созрел для того, чтобы отправиться на автобусную станцию, которая находилась в трёх километрах от моего жилья, и ранним утром продолжить свой путь. Моросил дождь, а начинать путешествие в дождь — хорошая примета. Я вышел посреди ночи, по дороге, тянущейся серпантином через лес. Но один из местных жителей остановил меня, предупредив, что в это время можно нарваться на тигра. И посоветовал более короткую и прямую дорогу мимо монастыря. Я не поверил, что в столь высокогорном и людном месте может обитать этот хищник, но всё же последовал его совету.
И вдруг где-то в середине пути я услышал со стороны оставленной мной дороги рёв, треск и грохот. Судя по мощности звука, так мог рычать лишь великий тигр. Потом выяснилось, что это был довольно крупный оползень, снёсший десяток метров дороги. И наши с ним маршруты могли пересечься.
Второй раз меня пугали тигром неподалёку от Ришикеша. Я снова не поверил — рядом находилось человеческое жильё, и только безумный тигр мог на меня напасть. Но, укладываясь на ночь в пещерке в камнях на берегу реки, решил принять меры предосторожности: собрал палки и развёл костёр возле входа в логово. Заодно приготовил чай и поужинал. Затем подбросил дров и отправился спать. Вскоре в пещеру пополз не тигр, а дым. В итоге я плюнул на предостережения и расстелил пенку под деревом, подальше от костра.
На рассвете меня разбудил странный шорох. Я открыл глаза в тот момент, когда с неба летел мой котелок. Он со звоном ударился о землю. Я посмотрел вверх и увидел на ветке дерева и на камнях целый консилиум обезьян, внимательно наблюдающих за мной. Возможно, они специально подняли котелок и сбросили его с дерева, чтобы я мог проснуться и пообщаться с ними.
Я вскочил, замахал руками, затопал ногами. Поначалу обезьяны испугались, но затем, приняв меня за безумца, потеряли всяческий интерес. Тогда я подобрал котелок, нашёл кружку. Алюминиевая ложка, судя по всему, осталась у обезьян.
Вскоре на берег пришли живущие неподалёку йоги из Швейцарии. Они залезли на плоские камни, превратившись в живые статуи, обращённые к восходу. Время стояло, мимо проплывали туристы на красных рафтах, солнце медленно поднималось над горами, разгоняя туман. А я записал в своём дневнике:
Меня приглашают в Оман и Европу, меня приглашают разные люди, но я сижу на берегу реки, и шелест воды — вот весь мой ответ. Рыба меня приглашает поплавать, обезьяна зовёт к Хануману меня на обед, а ворон (мы с ним давно знакомы) летит над рекой, и тень его больше меня. Деревья и камни в путь приглашают, машут руками люди на лодках, но я сижу на берегу реки, и шелест воды — вот весь мой ответ.Баба бабе рознь
В Ришикеше я неоднократно общался не только с европейскими йогами (моя собственная физическая практика, увы, сводится к 14-й притче упомянутого выше Ра Хари: «Йога — это когда тебе приятно в какой-то позе. Главная поза — лёжа»), но и с нищими баба. Как правило, они говорили на английском лучше меня. Надо сказать, что техника «аска» у них на очень высоком уровне. «Как у вас там Путин, Медведев (в 90-х — Горбачёв, Ельцин)? Как люди живут? Что сколько стоит?» — вопрос следует за вопросом с интонацией искренней заинтересованности. И когда разговорившийся европеец уже почти готов к разводке, нищий начинает рассказывать о себе. Например: «Я занимался медитацией и постился семь дней (следует демонстрация впалого, действительно очень впалого живота), теперь мне надо поесть. Я ем только хорошие фрукты и молоко. Ты не мог бы меня накормить или дать денег?» Такие «телеги» весьма типичны как для истинного, так и для ложного бабы. О том, как выявить ложного садху, в случае, если вы имеете дело с йогинами, занимающимися тантрой, можно прочитать в книге Роберта Свободы «Агхора. По левую руку бога». Его учитель агхори Вималананда говорит, что ложного садху можно изобличить, предложив ему покурить трубочку, чиллум, с чарасом или травой (алкоголь среди большинства садху не приветствуется).
Пусть он сам раскурит чиллум. Ведь первая затяжка не может быть неглубокой. А дальше в процессе общения истина выплывет сама собой.
Как-то после недолгого разговора с одним весёлым бабой я предложил ему пять рупий. И тот демонстративно отказался:
— Этого мало, дай десять.
— Десять — это мой обед, — ответил я. — Ты думаешь, у меня много денег? Я такой же нищий, как и ты.
Я не врал: за несколько месяцев пребывания в Индии у меня на самом деле кончились почти все деньги. И он, как истинный садху, почувствовал это.
— Ладно, пойдём тогда покурим, — сказал баба.
Мы уселись на берегу самой прекрасной на этой земле реки и хорошо покурили зелья из волшебной травы.
Поговорили и покурили ещё.
А когда мимо нас пошли две весьма милые барышни с рюкзачками, мой баба прицепился к ним.
— Девочки, посмотрите — вот мой ученик. — Он указал на меня, красного то ли от неловкости, то ли от смеха — трава уже успела подействовать. — Он не ел семь дней, — продолжал баба, — занимаясь медитацией. И теперь ему необходимо правильное питание, хорошие продукты.
Девочками, я потом познакомился с ними, оказались шведки, работающие на телевидении и приехавшие в Индию в отпуск. Они выдали моему «учителю» около ста рупий.
— А теперь пошли поедим, — сказал баба, — и мы отправились в дхабу.
Ещё один случай произошёл там же. Седой старичок в очках начал привычный для меня уже разговор обо всём. Говорили мы долго, и я уже начал загадывать, когда же он поведает мне о своём посте или о страшном недуге и попросит денег. И наконец он спросил:
— Ты не обедал?